– Да, это не пассия, а ее мать! – сказал Кит нахмурившись.
– Не может быть! – в изумлении воскликнул Челлоу. – Что ей тут понадобилось, сэр?
– Кажется, его светлость не навещал ее дочь где-то около месяца. Она считает, что он ее бросил. Я надеялся, что, может быть… Но если она приехала из Уэллса, то мы не сдвинулись с мертвой точки, ведь мы и так знаем, что он отправился не туда.
– Руку дам на отсечение, что нет, – заявил Челлоу, – и очень хорошо, если он бросил и эту! Похоже на то, хозяин, что вы опять влипли в какую-то неприятную историю, если она хоть наполовину такая стерва, какой ее описывал кучер. По-моему, вам нужно бросить эти ваши затеи.
Кит перестал хмуриться, и в его глазах промелькнула усмешка.
– Да, мне тоже кажется, что это неприятная история, – признал он. – Я на самом деле думал, что мне пришел конец, но был спасен как раз вовремя. А наша стерва вот-вот уедет: она потерпела полное поражение!
Глава 13
Вернувшись в голубую гостиную, Кит было подумал, что миссис Алпертон пичкает Кресси ностальгическими воспоминаниями о своей былой славе. Но выражение сочувственного интереса на спокойном лице мисс Стейвли пробудило в нем надежду, что столь часто декларируемая миссис Алпертон забота о невинных девушках побудила ее держать при себе некоторые самые яркие эпизоды своего жизненного пути, а также обстоятельства своего достаточно близкого знакомства с лордом Стейвли. Он не ошибся: миссис Алпертон несколько раз прерывала свое повествование извинениями за то, что позволила себе увлечься более чем нужно; кроме того, она заверила Кресси что, хотя она и принимала не раз лорда Стейвли на своих вечеринках, их отношения не выходили за рамки того, что она сама назвала «случайным знакомством». Когда Кит вошел, она как раз описывала эти вечеринки, объясняя, что джентльмен даже самого высокого происхождения мог на них присутствовать, когда ему хотелось немного развлечься. Кресси действовала на нее успокаивающе, но при виде Кита она вновь вспомнила о всех своих обидах. Она замолчала на полуслове и уставилась на него.
– Денвилл, как вы могли догадаться, миссис Алпертон стремится вернуться к своей дочери, – сказала Кресси, прежде чем дама начала снова военные действия. – Она мне также сообщила, что ей очень трудно нести дорожные расходы, и я взяла на себя смелость утверждать, что вы сочтете возможным снять с нее это бремя, поскольку все хлопоты и расходы, на которые она была вынуждена пойти, были вызваны только вашей глупой забывчивостью.
– Разумеется, – ответил Кит. – Я уже уладил этот вопрос. Экипаж у подъезда, мэм. Окажите мне честь и позвольте проводить вас к нему.
Миссис Алпертон поднялась с дивана и ответила ему высокомерным кивком, признавая с большой долей горечи, что эта жалкая подачка – самое меньшее из того, на что она могла рассчитывать. Любезно попрощавшись с Кресси, она громко фыркнула на Кита, придерживавшего для нее дверь, и прошествовала из комнаты.
Он проводил ее до выхода и галантно усадил в экипаж, попросив заверить огорченную Клару в том, что она не забыта и не будет обречена на голодную смерть.
Но миссис Алпертон, изнуренная столькими усилиями и эмоциями, потеряла всякий интерес к горестям своей дочери и, перед тем как забиться в угол экипажа и закрыть глаза, молча одарила Кита взглядом, полным ненависти.
Кит вернулся в голубую гостиную. Кресси все еще была там, стоя на том же месте, где он ее оставил, спиной к камину. Как только он вошел, она серьезно сказала:
– Знаете, ей нужно было предложить что-нибудь освежающее. Я думала об этом, но боялась, что в любой момент кто-нибудь мог услышать наши голоса и войти сюда, леди Денвилл, к примеру, или миссис Клифф.
– Не думаю, что бы мама была более огорчена, чем вы, но Боже упаси, чтобы мой дядя учуял это! – Он закрыл дверь и остановился, глядя через всю комнату на Кресси.
– Кресси, что вы имели в виду, когда сказали этой старой карге, что вы уже не свободны в своих чувствах?
Щеки ее слегка порозовели, но она ответила, не задумываясь:
– Ну, она так много всего наговорила – прямо как в плохой пьесе, что я и сама увлеклась. А кроме того, нужно же было сказать что-нибудь, чтобы успокоить ее! Она ведь не поверила мне, когда я сказала, что не собираюсь выходить замуж за вашего брата.
Глубоко вздохнув, он положил руки ей на плечи и проговорил:
– Вы не представляете, как я хотел рассказать вам всю правду! Кресси, дорогая, простите меня! Как отвратительно я вел себя с вами, но я вас так люблю!
Мисс Стейвли при этих словах вскинула на Кита глаза.
– Это правда. Кит? – спросила она. – Вы говорите правду?
Мистер Фэнкот, предпочитая словам действия, ничего не ответил на это, а просто заключил ее в свои объятия и поцеловал. Мисс Стейвли, всегда считавшая его мягким и вежливым, поняла теперь, что ошибалась: он крепко обнимал ее, игнорируя слабые протесты. Она не привыкла к такому обращению и сильно подозревала, что бабушка осудила бы ее за покорность, но, поскольку мистер Фэнкот был глух ко всем правилам приличия, спорить с ним было совершенно бесполезно.
Минуту спустя, сидя в объятиях Кита на диване, она произнесла:
– Зачем вы это сделали. Кит? Ведь это ужасно!
– И кроме того, отвратительно! Я прошу прощения, хоть и не сожалею, что сделал это. Если бы той ночью я не вернулся домой, я узнал бы вас только женой Ивлина!
Эта ужасная мысль заставила его непроизвольно сжать ее в объятиях. Кресси утешила его поцелуем и сказала:
– К тому времени, как я встретила вас, я уже почти раздумала выходить замуж за Денвилла. Потом, когда вы его подменили, решила, что, пожалуй, выйду. Но зачем вы меня обманули?
– Я это сделал, чтобы вывести Ивлина из затруднительного положения, – признался он. – Никто, кроме мамы, Фимбера и Челлоу, не знал, что я здесь, а не в Вене. А в детстве мы часто выдавали себя друг за друга, и только те, кто знал нас очень хорошо, могли обнаружить обман. Таким образом, я был вполне уверен, что смогу это сделать. Когда я занял место Ивлина на том первом ужине, мы думали, что это будет всего лишь один эпизод. Если бы я знал, что должен буду продолжать обман, ничто не заставило бы меня поддаться маминым уговорам.
Ее глаза заблестели.
– Я знала это! Это она уговорила вас!
– Да, но должен признаться, – сознался Кит, – что высказал эту идею я, хотя и в шутку. Ивлин опаздывал на этот ужин, ну я и сказал, смеха ради, что придется мне занять его место. Я думал, что он опаздывает из-за какой-то ерунды, поэтому и согласился разыграть комедию, хоть это и было мне не по душе. Вы понимаете? Это было ради того, чтобы не нанести вам оскорбления, если бы Ивлин не явился на этот прием, устроенный специально для того, чтобы вы познакомились с ним.
– Конечно, я вас понимаю! – ответила она немедленно. – И вовсе не обвиняю вас – я даже благодарна вам за то, что вы избавили меня от такого унижения! Что же задержало Ивлина?
