Все это девочка выпалила Серене с таким испуганным видом, что та поняла — Эмили повергло в смятение вовсе не будущее замужество, а то, как маркиз обставил это. Ротерхэм не понял, что, привезя этого неопытного ребенка в Делфорд при таких обстоятельствах, он заставил ее остро почувствовать собственное несовершенство. Что заставило его позвать в свой дом всех этих высокородных гостей? Он мог бы догадаться, какому испытанию подвергает свою невесту — сначала пригласив на торжественный званый ужин половину графства, а потом объявив бедняжке, что в будущем она станет сама принимать гостей на подобных сборищах. Более неблагоразумного поведения Серена не могла себе представить. Очевидно, Ротерхэм хотел похвалиться выбранной им невестой, однако ему следовало хорошенько подумать, прежде чем делать это таким образом.
Серена обнаружила, что миссис Флур разделяет это мнение. Ей было чрезвычайно приятно узнать, что его светлость так гордится ее малышкой Эммой, но она считала маркиза круглым дураком, понятия не имевшим, насколько девочка стеснительна и застенчива. Миссис Флур торжествовала, потому что ей удалось одним махом разбить наголову свою дочь. К несчастью для леди Лейлхэм, которая хотела вырвать Эмили из-под опеки бабушки, как только сама поправится, сэр Уолтер понес большие денежные потери. И это обстоятельство, вкупе с накопившимися счетами за дорогие подарки для нее и Эмили, заставили леди Лейлхэм обратиться к матери за помощью.
Миссис Флур была готова послать дочери столько денег, сколько той захочется. Но при одном условии — Эмма должна оставаться под ее опекой до тех пор, пока доктор не объявит, что малышка совершенно здорова. Леди Лейлхэм была вынуждена принять это условие, и Эмили тут же воспряла духом. Ее светлость вызвалась приехать к дочери на Бофорт-сквер, однако миссис Флур так решительно отвергла это предложение, что та не осмелилась его повторить.
— Я знала, что она не посмеет! — заявила старая леди. — Сьюки может пыжиться в своем собственном доме, но в моем я не позволю ей задирать нос. И она это знает. Что ж, милочка, слов нет, дочка меня разочаровала, если не сказать больше. Хотя нет худа без добра — по крайней мере, держу ее в ежовых рукавицах! Ругаться со мной она не рискнет: боится, что я перестану выплачивать ей содержание или — хуже того — просто вычеркну из завещания. Так что сейчас нам надо подумать, как расшевелить Эмму. В понедельник поведу ее на костюмированный бал в Новые залы, а Нед Горинг будет нас сопровождать. Против этого ни Сьюки, ни его светлость возразить не смогут, даже если бы и прознали обо всем. А где уж им! Ведь на этих вечерних балах по понедельникам не танцуют вальс. И даже котильон.
— Но мне показалось, что Эмили нуждается в отдыхе, — улыбнулась Серена. — Разве она не была утомлена лондонскими балами?
— Куда, только крутиться на них каждый вечер и ложиться спать не раньше двух-трех часов ночи — это одно дело! А посещать изредка здешние балы — совсем другое! В Новых залах они обычно заканчиваются в одиннадцать вечера и только в Нижних по вторникам продолжаются до полуночи. И потом, бедняжке не пойдет на пользу, если она впадет в меланхолию и будет уныло сидеть у моей юбки. Хочу взять ее с собой на следующее гала-представление в Сидней-Гарденс — в первый раз, ведь раньше Эмма не была здесь летом. Уверена, малышка будет в восторге от фейерверка, да и я тоже.
Серена взглянула на ее толстую довольную физиономию и поняла, что это правда. Миссис Флур пребывала в бесшабашном настроении и собиралась, судя по всему, от души повеселиться, пока ненаглядная внучка будет у нее гостить.
— Навряд ли она снова когда-нибудь приедет ко мне, — вздохнула старая леди. — Но не бойтесь, Эмма выполняет все докторские предписания. А доктор говорит, что в такую чудесную погоду она не должна сидеть взаперти. Поэтому, если вы, мэм, позволите ей хотя бы иногда прогуливаться с вами, это будет с вашей стороны очень мило. Такие прогулки понравятся моей малышке гораздо больше, чем нудные поездки со мной в ландо.
— Ну разумеется. Я буду только рада ее обществу, — откликнулась Серена. — Может быть, Эмили захочет проехаться вместе со мной верхом?
Это предложение было мгновенно одобрено миссис Флур, которая решила нанять для внучки смирную верховую лошадку. Сама Эмили, казалось, была польщена приглашением покататься верхом с такой наездницей, как леди Серена. Но в то же время ее мучил страх, что придется преодолевать всякие препятствия или садиться на строптивую лошадь. К счастью, ей досталась тихая, даже чуть-чуть вялая кобылица, и Серена, знавшая ограниченные возможности девочки, ездила с ней только на такие верховые прогулки, которые устраивали Фанни. Когда выпадал удобный случай, она добросовестно старалась научить Эмили, как выполнять обязанности хозяйки большого поместья. Однако вопросы, которые та застенчиво задавала, и замешательство, в которое приводили ее многие ответы Серены, говорили о том, что вряд ли Эмили станет хорошей хозяйкой. Было ясно, что Ротерхэм, сам не заботившийся о внешних приличиях и не любивший формальности, все еще принятые в знатных семьях, был просто равнодушен к тому, что его невеста не знала многих вещей, которые любая девушка его круга усваивала с молоком матери.
Наступил август, а Эмили все еще оставалась в Бате. Любой посторонний наблюдатель сказал бы, что она снова обрела цветущий вид, но миссис Флур, глядя своему домашнему врачу прямо в глаза, заявила, что малышка все еще нездорова. Доктор любезно согласился с ней, и стоило Эмили однажды чуть-чуть закашляться, озабоченно покачал головой и, разъяснив, как неразумно не обращать внимания на кашель, прописал той магнезию и хлебный пудинг.
Майор Киркби, которому теперь приходилось сопровождать Серену в компании с Эмили, сказал однажды Фанни, что не может понять, почему его невеста привязалась к девочке. Он согласен — это хорошенькое юное создание, однако глуповатое. Вдова объяснила, что дело в доброте Серены. Эмили всегда смотрела на дочь графа Спенборо с почтительным восхищением, и поэтому Серена просто пожалела девочку. Но такое объяснение майора не удовлетворило.
— Все это очень хорошо, но, кажется, Серена сама поверила в то, что несет что-то вроде ответственности за мисс Лейлхэм. Она то и дело говорит Эмили, как ей следует вести себя в тех или иных обстоятельствах.
— Не стоило бы, — вырвалось у Фанни. — Пусть лучше Эмили ведет себя настолько неуклюже, чтобы лорд Ротерхэм почувствовал к ней неприязнь. А иначе она будет очень несчастна, если выйдет за него замуж. Удивительно, как Серена этого не понимает?
— Я полагаю, что Серену ее судьба не волнует, — задумчиво проговорил Гектор. — Похоже, она полна решимости натаскать мисс Лейлхэм так, чтобы та стала для Ротерхэма удобной женой. Уверяю вас, леди Спенборо, она сделает все, чтобы на сей раз помолвка маркиза не была разорвана.
— Но какое это имеет к ней отношение? Скорее всего, вы ошибаетесь.
— Я сам задавал ей этот вопрос много раз. И Серена отвечала, что Ротерхэму было очень неприятно, когда она его бросила, и она не хочет, чтобы тот еще раз испытал подобное разочарование.
Фанни была удивлена, однако, обдумав слова майора, сказала:
