– В сдобной булочке, – торжественно заключил Фрэнк Оливер, – есть что-то бесконечно уютное!
Таким образом они условились, и маленькая гувернантка в честь такого события явилась, приколов к поясу довольно дорогую оранжерейную розу.
Он уже заметил, что в последнее время в ее глазах появилось какое-то тревожное, напряженное выражение, и в тот день, когда она разливала чай, сидя за маленьким столиком с мраморной столешницей, оно стало особенно заметным.
– Вас допекают дети? – заботливо осведомился он.
Девушка покачала головой. Как ни странно, она в последнее время, казалось, избегала говорить о детях.
– С ними все в порядке. Они меня вовсе не заботят.
– В самом деле?
Его участливый тон каким-то непонятным образом расстроил ее еще больше.
– О нет. Дети тут ни при чем. Но… но я действительно чувствовала себя очень одинокой. Это правда! – Ее голос стал почти умоляющим.
– Я понимаю, дитя мое, – тронутый ее словами, быстро проговорил он. – Я знаю, знаю.
После минутной паузы он весело заметил:
– Кстати, вы даже еще не спросили, как мое имя.
Она протестующе подняла руку:
– Не нужно! Я не хочу его знать. И не спрашивайте моего. Давайте останемся просто двумя одинокими людьми, которым довелось встретиться и которые стали друзьями. Так гораздо чудеснее… и… и по-особенному.
– Ладно, – тихо, задумчиво проговорил он. – Просто два существа, обретшие друг друга в одиноком мире.
В его устах сказанное ею приобрело несколько иной смысл, и девушка смущенно умолкла. Ее голова склонялась все ниже над тарелкой, пока Фрэнку не сделалась видна одна лишь тулья ее шляпки.
– Довольно милая шляпка, – ободряюще заметил Фрэнк.
– Я сама ее отделала, – с гордостью сообщила она.
– Я так и подумал, едва увидел ее, – с радостным простодушием ответил он.
– Боюсь, она вышла не такой модной, как я ее задумала!
– Прекрасная, милая шляпка, как я считаю, – заверил он.
Вновь между ними повисло неловкое молчание. Фрэнк Оливер храбро прервал его:
– Маленькая Леди, я не думал еще говорить вам об этом, но ничего не могу с собой поделать. Я люблю вас. Вы нужны мне. Я полюбил вас с того самого момента, как увидел вас в музее в вашем черном костюмчике. Чудесно, когда двое одиноких людей встретятся – разве нет? – ведь они не будут больше одиноки. И я стану работать. О, как я стану работать! Я напишу ваш портрет. Я смогу, я знаю – у меня получится. Девочка моя, я не могу жить без вас. В самом деле не могу…
Маленькая Леди смотрела на него очень пристально. Однако он ожидал чего угодно, но только не того, что она сказала в следующий момент. Очень медленно и раздельно она произнесла:
– Тот платок вы купили сами!
Он поразился ее женской проницательности, но еще более его потрясло то, что она до сих пор помнила этот щекотливый для него эпизод. За такое время она вполне бы уж могла простить его.
– Да, купил, – виновато признался он. – Мне нужен был предлог, чтобы заговорить с вами. Вы очень на меня сердиты? – Он умолк, покорно ожидая ее приговора.
– Мне кажется, вы поступили так мило! – с жаром воскликнула Маленькая Леди. – Ужасно мило! – Она неуверенно запнулась.
– Скажите мне, дитя мое, неужели мое желание не исполнимо? – слегка охрипшим голосом продолжал свою речь Фрэнк Оливер. – Я знаю, я старый, неотесанный зануда…
Но Одинокая Леди прервала его:
– Нет, вы не такой! И никакого другого мне не нужно. Я люблю вас таким, какой вы есть, понимаете? И вовсе не потому, что жалею вас, не потому, что очень одинока и мне нужен кто-то, кто любил и заботился бы обо мне, но потому, что вы – это просто вы. Вы понимаете меня?
– Это правда? – почти прошептал он.
И она ответила твердо:
– Да, это правда…
Счастье переполнило их.
– Значит, мы попали на небеса, родная! – произнес он наконец.
– В магазинчике «Эй-Би-Си», – откликнулась она дрожащим голосом, в котором слышались и смех, и слезы.
Но земной рай недолговечен. Маленькая Леди вдруг спохватилась.
– Я не думала, что уже так поздно! Мне надо немедленно идти! – воскликнула она.
– Я провожу вас до дому.
– Нет, нет – нет!
Он был вынужден уступить и прошелся с ней лишь до станции метро.
– Прощай, мой милый. – Она стиснула его руку в горячем пожатии, о котором он так часто вспоминал после.
– Всего лишь до свидания, до завтра, – радостно отозвался он. – В десять, как обычно, и мы скажем друг другу свои имена и все-все остальное – постараемся стать практичными и прозаичными до безобразия.
– Тогда до свидания на небесах, – прошептала она.
– Они навсегда с нами, любимая!
Она улыбнулась ему на прощание все с той же печальной мольбой, которая была ему непонятна и вселяла чувство смутной тревоги. Затем неумолимая лента эскалатора увлекла ее вниз, и она скрылась из виду.
Фрэнк был странно встревожен ее последними словами, но решительно заставил себя забыть о них и предался лучезарным мечтам, предвкушая завтрашний день.
В десять часов он уже стоял на обычном месте. В этот раз Фрэнк впервые заметил, как злорадно взирают на него все прочие идолы. Могло даже показаться, будто они таращатся на него, упиваясь знанием какой-то нависшей над ним зловещей тайны. Ему стало не по себе, он явственно ощущал их неприязнь.
Маленькая Леди опаздывала. Почему ее еще нет? Вся обстановка в этом месте действовала на него удручающе. Никогда еще его маленький друг (их божок) не казался ему столь жалким. Что он в самом-то деле может, этот несуразный булыжник, замкнувшийся в своем горе?!
Размышления Фрэнка были прерваны мальчишкой с плутоватой физиономией, который подошел к нему и принялся старательно его рассматривать с ног до головы. Явно удовлетворенный результатами своего осмотра, он наконец протянул Фрэнку письмо.
– Это мне?
Письмо было не надписано. Фрэнк взял его, и мальчишка удрал с невероятной быстротой.
Фрэнк Оливер медленно, не веря своим глазам, стал читать написанное. Письмо было коротким:
«Любимый!
Я никогда не смогу выйти за вас замуж. Прошу вас, забудьте вовсе о том, что я была в вашей жизни, и постарайтесь простить меня, если я ранила ваше сердце. Не пытайтесь меня разыскивать, это не приведет ни к чему. Я действительно прощаюсь с вами навсегда.
Одинокая Леди».
Внизу стояла приписка, явно сделанная в последний момент:
