– Быстро, Гастингс! Просыпайтесь и прыгайте! Прыгайте, я сказал!
Прежде чем я успел сообразить, в чем дело, мы с Пуаро уже оказались на железнодорожной платформе, без шляп и багажа, а огоньки нашего поезда, весело подмигнув нам на прощанье, скрылись в темноте. Я был в бешенстве. Но Пуаро, судя по всему, не придал этому ни малейшего значения.
– Какой же я был дурак! – кричал он. – Полный идиот! Клянусь, никогда больше не стану хвастаться! Маленькие серые клеточки – ха!
– Все это, конечно, похвально, – кисло проворчал я, – но, может быть, вы все-таки объясните, в чем дело?
И снова, как всегда, когда им полностью завладевала какая-нибудь сумасшедшая идея, Пуаро пропустил мои слова мимо ушей.
– Расходные книги… книги счетов лавочника – я совершенно упустил их из виду! Да, но где они? Где? Неважно, я не мог ошибиться! Мы должны немедленно вернуться.
Проще сказать, чем сделать. В конце концов нам удалось сесть в старенький поезд, который кое-как дополз до Эксетера, а там Пуаро нанял машину. Словом, в Крэбтри-Мэнор мы явились на рассвете. Не стану описывать изумление обоих Бейкеров, когда мы в такую рань вытащили их из постели. Не обращая ни на кого внимания, Пуаро тут же ринулся в кабинет, таща меня за собой.
– Я не просто дурак, – бормотал он, пыхтя, – я трижды дурак, друг мой! Вперед!
Одним прыжком подскочив к конторке, он вытащил из ящика ключ и достал смятый конверт. Я только тупо таращился на него. С чего, собственно, Пуаро втемяшилось в голову, что он отыщет целый лист плотной бумаги, на котором было написано завещание, в этом крохотном конверте? С осторожностью распечатав его, Пуаро расправил сгибы, положил бумагу на стол и разгладил ее, потом разжег камин и поднес листок к огню чистой стороной. Через пару минут на смятой поверхности стали понемногу проступать буквы.
– Смотрите, друг мой! – торжествующе вскричал Пуаро.
Я смотрел. Там было всего лишь несколько строк – краткое завещание, по которому все имущество Эндрю Марша отходило его племяннице мисс Вайолет Марш. Оно было датировано 25 марта. Внизу указано время – 12.30, а еще ниже были подписи: Альберт Пайк, кондитер, и Джесси Пайк, его жена.
– А оно действительно? – с опаской спросил я.
– Насколько я знаю, никто не запрещает писать завещание симпатическими чернилами. Воля завещателя выражена совершенно ясно. К тому же составлено оно в пользу его племянницы – единственной его родственницы. Ну и здорово же придумано, черт возьми! Старик, судя по всему, предвидел каждый шаг, который сделает тот, кто станет искать завещание, – именно то, что сделал и я, глупый осел! Он послал купить два листа гербовой бумаги, попросил слуг подписать оба, потом написал третье – симпатическими чернилами, на листе грязной бумаги. Под каким-то предлогом старый хитрец заставил кондитера и его жену поставить свои подписи под его собственной и запечатал конверт. Знаете, Гастингс, я как будто вижу, как он небрежно сует его в ящик – почти на виду, а сам тихонько хихикает в кулак! Если его племянница окажется под стать ему и разгадает эту загадку, стало быть, она правильно выбрала свою дорогу и он с легким сердцем может оставить ей свой капитал.
– Но она ведь не догадалась, – тихо пробормотал я. – Это не совсем справедливо, Пуаро. Старик-то оказался хитрее.
– Нет, нет, Гастингс. Вы просто видите все в неверном свете. Мисс Марш доказала свои деловые качества и все преимущества, которые имеет образованная женщина, когда тут же обратилась к нам и доверила мне решение проблемы. Всегда пользуйтесь помощью настоящего специалиста, друг мой! Нет, Гастингс, она блестяще доказала, что достойна этих денег!
Интересно… в самом деле интересно, что подумал бы на нашем месте старый Эндрю Марш? Согласился бы он с Пуаро?
Ранние дела Пуаро
Дело на Балу Победы
По чистой случайности довелось моему другу Эркюлю Пуаро, бывшему шефу бельгийской полиции, связаться с делом этих титулованных особ. Успешные расследования принесли ему известность, и он решил посвятить себя частной практике, чтобы иметь возможность заниматься только наиболее сложными и загадочными преступлениями. Сам я после ранения в сражении на реке Сомме (во Франции) был освобожден от воинской службы по состоянию здоровья и поселился вместе с Пуаро в Лондоне. Поскольку о большинстве проведенных им расследований я знаю из первых рук, то мне пришло в голову, что я могу выбрать и описать самые интересные из них. Приступив к осуществлению своей идеи, я решил, что лучше всего начать мои записки с того странного и запутанного преступления, которое в свое время вызвало широчайший общественный интерес. Я имею в виду убийство на Балу победы.
Возможно, оригинальные методы расследования, присущие Пуаро, полнее и ярче представлены в других, более загадочных делах, однако сенсационность этого события, участие в нем известных особ и реклама в прессе позволили стать ему знаменитым делом, и я пришел к выводу, что давно пора рассказать миру о том, какую роль сыграл Пуаро в разгадке данного преступления.
Чудесным весенним утром мы с Пуаро сидели в его гостиной. Мой маленький друг, как всегда аккуратно и щеголевато одетый, слегка склонив набок яйцевидную голову, тщательно накладывал новую помаду на свои усы. Своеобразное, безобидное тщеславие было характерной чертой Пуаро, укладываясь в один ряд с его любовью к порядку, методу и системе. Прочитанная мною «Дейли ньюсмонгер» незаметно соскользнула на пол, а я продолжал сидеть, погрузившись в глубокое раздумье, из которого меня вывел вопрос Пуаро:
– О чем вы так глубоко задумались, mon ami?
[11]
– По правде говоря, я ломал голову над историей, произошедшей на Балу победы. Все газеты пестрят сообщениями об этом, – ответил я, слегка постучав пальцем по газетной странице.
– Неужели?
– И чем больше читаешь об этом, тем таинственнее представляются те события, – увлеченно рассуждал я. – Кто убил лорда Кроншоу? Можно ли назвать простым совпадением то, что в ту же ночь умирает Коко Куртене? Была ли ее смерть несчастным случаем? Или она намеренно приняла слишком большую дозу кокаина? – Я выдержал паузу и взволнованно добавил: – Вот какие интересные вопросы задавал я себе.
Я несколько разозлился, что Пуаро не проявил ни малейшего интереса к моим словам. Продолжая пялиться в зеркальце, он лишь удовлетворенно пробормотал:
– Бесспорно, благодаря этой новой помаде усы выглядят просто великолепно! – Однако, перехватив мой взгляд, поспешно добавил: – Да, да, исключительно интересно… Ну и как же вы ответили на эти вопросы?
Но прежде чем я успел ответить, дверь открылась, и наша квартирная хозяйка объявила о приходе инспектора Джеппа.
Инспектор Джепп из Скотленд-Ярда был нашим старым приятелем, и мы сердечно приветствовали его.
– О, мой дорогой Джепп, – воскликнул Пуаро, – что привело вас к нам в гости?
