– Уж не из такого же ли поезда выпал Винсент Лемезюрье?
Он сделал легкое ударение на слове «выпал».
– Надеюсь, вы не подозреваете, что и здесь был какой-то подлый замысел? – спросил я.
– А не думаете ли вы, Гастингс, что некоторые из этих последних смертей в семействе Лемезюрье могли быть подстроены? Возьмем, к примеру, Винсента. Затем парень из Итона… подобные несчастные случаи с пистолетами всегда очень неоднозначны. Предположим, что и этот мальчик случайно выпал из окна детской и разбился насмерть… что может быть более естественно и не вызвать ни малейших подозрений? Но почему только один ребенок, Гастингс? Кто выигрывает от смерти старшего сына? Только его младший шестилетний брат! Абсурд!
– Возможно, позже они намеревались устранить и другого, – предположил я, хотя у меня не было ни малейшего представления, кем могли быть эти «они».
Пуаро с недовольным видом покачал головой.
– Трупный яд… – пробормотал он задумчиво, – атропин зачастую вызывает очень похожие симптомы. Да, наше присутствие явно необходимо.
Миссис Лемезюрье с восторгом приветствовала нас, затем проводила в кабинет своего мужа и удалилась. Хьюго значительно изменился с тех пор, как я видел его в последний раз. Его спина еще больше ссутулилась, а лицо приобрело странный землистый оттенок. Он выслушал объяснения Пуаро по поводу нашего появления в его доме.
– Тут безошибочно чувствуется практический, здравый смысл Сейди! – воскликнул он наконец. – Оставайтесь, конечно, пожалуйста, месье Пуаро, и я благодарен вам за ваш приезд, но… чему быть, того не миновать. О-хо-хо, грехи наши тяжкие… Мы, Лемезюрье, знаем… никто из нас не избежит своей судьбы.
Пуаро напомнил ему о подпиленной ветке ивы, но это, видимо, произвело незначительное впечатление на Хьюго.
– Наверняка это просто небрежность садовника… да, да, орудием судьбы может стать все, что угодно, но тайная цель очевидна; и я скажу вам, месье Пуаро, нам не придется долго ждать.
Пуаро внимательно взглянул на него.
– Почему вы так говорите?
– Потому что я и сам обречен. Я обращался к доктору в прошлом году, я неизлечимо болен… конец уже не за горами; но прежде чем я умру, Рональд будет забран в мир иной. Наследником останется Джеральд.
– А если что-то случится и с вашим вторым сыном?
– С ним ничего не случится, ему ничто не угрожает.
– Но если все-таки? – настаивал Пуаро.
– Следующим наследником станет мой кузен Роджер.
Нас прервали: высокий статный человек с кудрявой огненно-рыжей шевелюрой вошел в кабинет с пачкой бумаг.
– Не будем сейчас заниматься делами, Гардинер, – сказал Хьюго Лемезюрье и добавил: – Мой секретарь, мистер Гардинер.
Секретарь поклонился, произнес несколько любезных слов и удалился. Несмотря на его приятную внешность, было в этом человеке нечто отталкивающее. Я сказал об этом Пуаро, когда мы вышли прогуляться по прекрасному старому парку, и, к моему удивлению, он был со мной согласен.
– Да-да, Гастингс, вы правы. Мне он тоже не понравился. Слишком уж он красив. Такие всегда ищут теплое местечко, что-то вроде синекуры. А вот и наши детки.
К нам приближалась миссис Лемезюрье со своими сыновьями. Они были приятными на вид мальчиками, младший – темноволосый, как его мать, а старший – с рыжеватыми кудрями. Они с серьезным видом пожали нам руки, а вскоре были совершенно очарованы рассказами Пуаро. Чуть позже нам представили и мисс Сондерс, невзрачную и невыразительную особу, которая завершала компанию.
В течение нескольких дней мы вели приятную, легкую жизнь, но всегда были начеку, правда, безрезультатно. Мальчики жили счастливо и нормально, и ничто, казалось, не предвещало дурного. На четвертый день нашего пребывания в имение заехал майор Роджер Лемезюрье. Он мало изменился: по-прежнему беспечен и жизнерадостен, с той же самой привычкой ко всему относиться легко. Он был, очевидно, кумиром мальчиков: они восторженно встретили его и тут же утащили в сад играть в индейцев. Я заметил, что Пуаро последовал за ними.
На следующий день все были приглашены на чай к леди Клейгейт, чье поместье находилось по соседству. Миссис Лемезюрье предложила нам тоже пойти с ними, но, казалось, даже слегка обрадовалась, когда Пуаро отказался и заявил, что он предпочел бы остаться дома.
Как только все ушли, Пуаро взялся за работу. Он напоминал мне некоего наделенного интеллектом терьера. Я полагаю, что в доме не осталось уголка, который бы он не обследовал; однако все это было сделано так спокойно и методично, что никто даже не заметил его передвижений. В итоге он остался явно неудовлетворенным. Мы сели пить чай на балконе вместе с мисс Сондерс, которая также не пошла на прием.
– Мальчики будут только рады, – проговорила она в своей бесцветной манере. – Хотя я надеюсь, что они будут вести себя прилично: не испортят клумбы и не станут дразнить пчел…
Пуаро не донес чашку до рта. Он выглядел как человек, который увидел привидение.
– Пчелы? – спросил он громовым голосом.
– Да, месье Пуаро, пчелы. Три пчелиных улья. Леди Клейгейт очень гордится своими пчелами…
– Пчелы? – вновь воскликнул Пуаро. Затем он выскочил из-за стола и, схватившись за голову, нервно зашагал взад и вперед по балкону. Теряясь в догадках, я размышлял, почему мой приятель так разволновался при одном упоминании о пчелах.
В этот момент мы услышали, что вернулся автомобиль. Пуаро был уже на ступеньках крыльца, когда компания выходила из машины.
– Рональда ужалила пчела! – возбужденно крикнул Джеральд.
– Ничего страшного, – сказала миссис Лемезюрье, – укус даже не распух. Мы приложили к ранке нашатырный спирт.
– Позвольте мне взглянуть, мой маленький друг, – сказал Пуаро. – Куда вас укусила пчела?
– Вот сюда, в шею, – важно ответил Рональд. – Но она не причинила мне вреда. Папа сказал: «Стой спокойно и не двигайся… на тебя села пчела». Я замер, и он ее снял, но она успела ужалить меня, хотя почти не больно, просто как укол булавкой, а я не заплакал, ведь я уже взрослый и на следующий год пойду в школу.
Пуаро осмотрел шею мальчика и отошел в сторону. Взяв меня под руку, он тихо сказал:
– Сегодня ночью, mon ami, у нас будет одно дельце! Только никому ни слова!
Он отказался дать более вразумительные пояснения, и я, снедаемый любопытством, с нетерпением ждал ночи. Пуаро рано отправился спать, и я последовал его примеру. Когда мы поднялись на второй этаж, он удержал меня за руку и дал краткие инструкции:
– Не раздевайтесь. Идите к себе в комнату, выждите какое-то время, потом погасите свет. Встречаемся здесь.
Выполнив все его указания, я в условленное время встретил его в коридоре. Он жестом велел мне хранить молчание, и мы тихо пошли в то крыло дома, где находились детские спальни. Мы вошли в спальню Рональда и спрятались в самом темном углу. Мальчик спокойно спал.
