«Разумеется».
«А предположим, я съем десять или двадцать ваших таблеток, что тогда?»
«Я не рекомендовал бы вам проводить подобный эксперимент», – сухо ответил аптекарь.
«И все-таки вы настаиваете на том, что они неядовиты?»
«Есть много так называемых неядовитых препаратов, которые могут убить человека», – возразил он.
Я покинул аптеку в приподнятом настроении. Наконец ситуация начала проясняться!
Теперь я знал, что Джон Уилсон имел возможность совершить преступление… Но какими были его мотивы? Он приехал в Бельгию по делам и попросил месье Дерулара, которого едва знал, оказать ему гостеприимство. Очевидно, что смерть Дерулара была ему совершенно невыгодна. Более того, связавшись с Англией, я выяснил, что он уже несколько лет страдает от такой сердечной болезни, как стенокардия. Следовательно, у него были все основания для приема этих таблеток. Тем не менее я был убежден, что некто добрался до коробки конфет, сначала открыл по ошибке новую, затем извлек последние конфеты из старой коробки, начинив их маленькими таблетками тринитрина. Конфеты были достаточно большими. И мне казалось, что в них наверняка могло вместиться таблеток двадцать или тридцать. Но кто сделал это?
В доме гостили два человека. В распоряжении Джона Уилсона были средства для убийства. А у Сент-Алара был мотив. Помните, ведь он был фанатиком, а нет ничего страшнее, чем религиозный фанатизм. Мог ли он каким-то образом завладеть таблетками Джона Уилсона?
Другая мыслишка пришла мне в голову. А-а, вы смеетесь над моими мыслишками! Почему Уилсону понадобилось посылать за тринитрином? Наверняка он мог бы привезти с собой из Англии достаточный запас этого лекарства. Я еще раз навестил дом на авеню Луиз. Уилсона не оказалось на месте, но я побеседовал с горничной Фелисией, которая прибирала его комнату. Я с ходу спросил ее, правда ли, что месье Уилсон недавно потерял пузырек с таблетками, стоявший на полочке в ванной комнате? Девушка пылко поддержала мое предположение. Это была правда. А ее, Фелисию, отругали за это. Англичанин, очевидно, решил, что она разбила его и не захотела признаться в этом. Хотя она даже не дотрагивалась до пузырька. Наверняка это сделала Жаннетт… она вечно сует нос не в свои дела…
Я прервал этот поток слов и скоренько ретировался. Теперь я узнал все, что мне было нужно узнать. Мне оставалось только найти доказательства. Я чувствовал, что это будет нелегко. Лично я мог быть уверен, что Сент-Алар взял таблетки тринитрина с умывальника Джона Уилсона, но, чтобы убедить в этом других, мне необходимо было представить доказательства. А представлять мне было абсолютно нечего!
Но это уже не так важно. Я знал… вот что было главное. Вы помните, Гастингс, наши трудности в деле Стайлза? Здесь было то же самое, я знал… но мне понадобилось много времени, чтобы найти последнее звено, которое завершило бы цепь доказательств против убийцы.
Я отправился поговорить с мадемуазель Меснар. Она сразу же вышла ко мне. Я потребовал у нее адрес месье де Сент-Алара. На лице ее отразилась тревога.
«Зачем он вам понадобился, месье?»
«Он необходим мне, мадемуазель».
Она выглядела нерешительной и встревоженной.
«Он не сможет сообщить вам ничего нового. Его мысли вечно витают в каких-то иных мирах. Едва ли он вообще замечает, что творится вокруг него».
«Возможно, и так, мадемуазель. Тем не менее он был старым другом месье Дерулара. И может быть, он сообщит кое-какие подробности из прошлой жизни… скажем, о старых обидах или романах месье Дерулара».
Девушка вспыхнула и прикусила губу.
«Как вам угодно… но… но теперь я почти уверена, что ошибалась в своих подозрениях. Вы были очень любезны, согласившись выполнить мою просьбу, однако я была так расстроена… почти обезумела от горя в первый момент. А теперь я поняла, что в его смерти нет ничего таинственного. Оставьте это дело, умоляю вас, месье».
Я внимательно наблюдал за ней.
«Мадемуазель, – заметил я, – ищейке бывает порой трудно найти след, но уж если она нашла его, то ничто на свете не заставит ее сбиться с этого следа! Конечно, если ищейка хорошая! А меня, мадемуазель, меня, Эркюля Пуаро, можно назвать исключительно хорошей ищейкой».
Не сказав ни слова, девушка вышла из комнаты. Через пару минут она вернулась с адресом, написанным на листке бумаги. Я покинул их дом. Франсуа поджидал меня у выхода. Он встревоженно посмотрел на меня.
«Есть новости, месье?»
«Пока нет, мой друг».
«Бедный месье Дерулар! – вздохнул он. – Я во многом придерживался его взглядов. Мне вообще не нравятся священники. Конечно, я не стал бы говорить так в этом доме. Все женщины здесь слишком религиозны… может, это и хорошо. Madame est très pieuse… et made– moiselle Virginie aussi».
Мадемуазель Вирджиния? Неужели она набожна? Я усомнился в этом, вспомнив, какие страсти отражались на ее заплаканном лице в день нашей первой встречи.
Получив адрес месье де Сент-Алара, я сразу перешел к решительным действиям. То есть приехал в Арденны, где находилась его вилла, но заблаговременно запасся предлогом, открывающим мне доступ в его дом. И в итоге прикинулся… кем бы вы думали?.. сантехником, mon ami! Мне не составило труда устроить небольшую утечку газа в его спальне. Я отправился за своими инструментами и позаботился о том, чтобы вернуться с ними в такой час, когда, я знал, мне будет предоставлена полная свобода действий. Едва ли я могу сказать, что именно хотел найти. Мне нужна была только одна вещь, но я не мог предположить, что у меня был хоть какой-то шанс найти ее. Разве стал бы он рисковать, сохраняя то, что могло доказать его вину?
И все-таки, когда я обнаружил маленький стенной шкаф, я не мог не поддаться искушению заглянуть в него. С легкостью справившись с замком, я открыл дверцу. Шкаф был полон пустых флаконов и банок. Я начал рассматривать их, дрожащей рукой переставляя с места на место. И тут я издал торжествующий крик. Представьте себе, мой друг, я держал в руках маленькую баночку с английской аптечной этикеткой. На ней было написано: «Таблетки тринитрина. Принимать по мере необходимости. Мистер Джон Уилсон».
Сдерживая ликование, я закрыл шкаф, сунул пузырек в карман и устранил утечку газа. Надо всегда действовать методично. Затем я покинул виллу и как можно скорее уехал обратно в Бельгию. Я прибыл в Брюссель в тот же день поздно вечером. Утром я сел писать докладную записку начальнику полиции, когда мне вдруг принесли записку. Она была от старой мадам Дерулар, которая просила меня безотлагательно зайти к ней.
Дверь открыл Франсуа.
«Госпожа баронесса ожидает вас».
Он провел меня в ее апартаменты. Мадам Дерулар величественно восседала в массивном кресле. Мадемуазель Вирджинии не было видно.
«Месье Пуаро, – сказала старая дама, – я только что узнала, что вы не тот, за кого себя выдавали. Вы служите в полиции».
