Президент опомнился, с силой потёр лоб. Секретарь
поклонился, пряча понимающую усмешку. Даже посвящённый в эту сверхважную тайну
президент забывает, а мир вообще ещё не понял, что вступил в стадию новых войн
информационных! А их страна единственная, которая оценила обстановку правильно
и первой начала широкомасштабное наступление, с каждым днем получает
беспрецедентные победы! Президент страшится, что в других странах опомнятся,
поймут, и тогда это счастье быстро кончится. Не страшитесь, господин президент!
Отвоёвывать гораздо труднее... А в такой войне особенно.
Отвоёвывать труднее, повторил он вслух. Потому что там уже
наши люди. Даже если они сами об этом и не подозревают.
Втроем покинули кабинет, Мэри почтительно вскочила за своим
столом, роняя из рук бумаги, умело зарделась. Её никто не принуждал к вставанию
в присутствии Первых Лиц, но её личный психолог подсказал, что это будет лестно
как президенту, так и его высокопоставленным гостям. И даже если они будут
протестовать, то всё равно им приятно, она-де не в силах совладать со своим
инстинктом почтительности, вскакивает всякий раз, трепеща от счастья, что видит
их, Властелинов Мира...
Военный министр сказал президенту напоминающе:
Потасовка болельщиков... гм... хорошо, но нам пора бы
поддержать крымских татар! Пришло время начинать расчленение Украины. Россия
нас либо поддержит... либо останется в стороне. Украина слишком много плевала в
её сторону с нашей подачи... ха-ха!.. так что теперь русские предоставят нам
свободу действий.
Агенты безопасности неслышно отступали в тень, незаметно
шевелили губами, предупреждая по цепочке остальных, передавали их из рук в
руки. Весь огромный комплекс послушно и предупредительно раскрывался перед
сильнейшими людьми планеты, вёл их к выходу, бдил и охранял, все агенты в нем
следили друг за другом, а за ними следили ещё другие, незримые, и все об этом
знали и помнили.
Президент согласился:
Я добьюсь выделения добавочных сумм на рост национального
сознания различных этнических групп в России. Уже заметны антирусские
настроения в Татарстане. Хорошо бы их поддержать. Ну, способов у нас...
ха-ха!.. много.
Секретарь сказал осторожно:
Если Кречет не пошлёт туда войска раньше. Или выбросит
десант, что тут же явится в местный парламент и скажет что-то вроде «Караул
устал!».
Президент вскинул брови:
Что за фраза? Что-то вроде «Над всей Испанией безоблачное
небо»?
Да, если не смысл, то последствия те же. Власть этого
сильного человека распространится и на Татарстан, что нам ни к чему. Я имею в
виду его абсолютную власть...
Да, надо действовать осторожнее. Надо добиться права
вмешиваться... ха-ха!.. под лозунгом защиты прав человека, распространять на
территории России бомбардировки с воздуха, удары крылатыми ракетами, а потом и
высадку сухопутных войск... Уже по-настоящему!
Он стиснул кулаки. Глаза впервые загорелись яростью. Россия
единственный камень преткновения на пути к мировому господству!
Госсекретарь напомнил предостерегающе:
Давайте сперва закончим с операцией «Двести шесть».
Военный министр смолчал. Операция была засекречена до такой
степени, что шла под номером. О ней знал лишь ограниченный круг из первого
эшелона власти, и даже президент «не знал» и не должен узнать...
...ибо президент это улыбающееся лицо страны!
Я ничего не знаю, напомнил себе президент. Я озабочен только
своими сексуальными проблемами. Помимо голосов сексменьшинств, огласка его
сексуальных пристрастий еще и успокоит страну, отвлечёт от серьёзных проблем,
что уже грозно вырисовываются на горизонте.
Он покосился на военного министра, взгляд невольно скользнул
на его широкую массивную задницу. Как-то прожил большую часть жизни, а с этой
частью сексуального мира не ознакомился... Вообще-то в гомосексуализме есть
нечто оч-ч-чень эротичное...
Глава 8
Дверь распахнулась. Кречет вошел все такой же стремительный,
словно генерал-десантник перед женщинами, широкомордый, почти не погрузневший
за время трехлетнего президентства. Не вошёл, а словно ворвался, ногой выбив
дверь, в квартиру террориста.
Прошу извинить, сказал он с порога сильным неприятным
голосом, задержался с ооновцами... Скоро восхотят приставить наблюдателей даже
к нашим постелям! Но надеюсь, вы в моё отсутствие не в покер играли...
Он оглядел нас, как тот же десантник, который ещё не решил,
кто из нас заложники, кто террористы. Сказбуш и Яузов, наши бессменные
силовики, сделали попытку вскочить, рефлекс военных, но, не дожидаясь
нетерпеливого знака президента, сели. Кречету плевать на церемонии, он и так
всех держит в железном кулаке.
Что у нас на сегодня?
Мирошниченко, глава его администрации, подскочил, заходил то
справа, то слева, словно забыл, на какое ухо президент хуже слышит, сказал
торопливым голосом:
Вы хотели начать с военной доктрины...
Мы почтительно следили, как отец народа сел, откинувшись на
спинку кресла, по-державному положил руки на подлокотники. Маленькие глаза
подозрительно оглядели всех нас из-под массивной брони надбровных дуг.
Квадратный подбородок, похожий на передок десантного ботинка, воинственно
выдвинулся вперед.
Верно, прорычал он, давно пора.
Яузов грузно повернулся, кресло беззвучно застонало.
Мохнатые брови поползли вверх.
Я что-то не слышал, чтобы мое министерство что-то делало в
этом направлении...
Кречет небрежно отмел широкой ладонью:
Военному министерству ещё рано. Все это время мы, по большей
части, метались по тонущему кораблю. Где-то откачивали воду, где-то выбрасывали
за борт балласт... От исламского танкера приняли пожарный шланг!.. Теперь,
когда наш корабль на плаву, ремонт идет, теперь можно наконец начать
формулировать эту чертову военную доктрину. Та, старая, ни к черту!.. То есть
пока что сформулируем для себя и других, куда же собираемся плыть по завершении
ремонта.
А мы уже плывём, подсказал Коган услужливо. Под вашим мудрым
руководством! Мы ведь такие... с дырами в корпусе и днище, но прём в прекрасное
завтра!
Дыры заделываем, прошипел Яузов. Эх, когда же кончится это
ваше засилье...
Экраны ноутбуков один за другим гасли. Взамен вспыхивали
либо звездочки, либо фейерверки скринсэйверов, а мы все внимательно и
почтительно слушали президента.
Кречет приподнял руки и звучно хлопнул ладонями по
подлокотникам, словно вбил гвозди с широкими шляпками.
Наша задача, прорычал он, покончить с ложью!.. С той самой,
чисто русской. Все лгут себе на пользу, только в России лгут себе во вред.
Почти каждый с трибуны распинается о гуманности, доказывает, что преступников
надо перевоспитывать, а чикатил лечить, но когда возвращается к себе домой, то
на кухне орёт, что всех гадов надо расстреливать, пусть даже за кражу кошелька.
А чикатилам так и вовсе рубить головы на площади! Вон наш Виктор Александрович
доказывает, что дух ваххабитов и талибов потому так и силён, что у них ни слово
с делом не расходится, ни слово со словом. То есть днём говорят то же самое,
что говорили утром, а вечером в другой компании повторяют то же самое...
