– Помолчи.
– Ты не очень-то романтичен, не так ли?
Тогда он заставил ее замолчать единственным подходящим образом, еще больше усовершенствовав предыдущий способ общения.
Все, что они впоследствии сказали или сделали, – открытия, которые они совершили, обеты, которые они дали, обещания, старые как мир, но и вечно новые, – это вопросы, не имеющие прямого касательства к данной истории. Но для двоих все это было необычайно важно, и поэтому следует отнестись к ним благосклонно. Их настроение делало скачки от эротического к восторженному, от слепой силы эмоции через нежность к внезапному осознанию, что все на земле, включая и их самих, в конечном итоге беспредельно забавно. Они не понимали друг друга, решили они, но в будущем между ними больше никогда не возникнет непонимания. Теперь они стали слишком мудры, чтобы пререкаться вновь.
Затем, после того как прошло множество минут, показавшихся им слишком краткими, они вдруг поняли, что сидят бок о бок, снова обнявшись, на перевернутом лошадином корыте в ближайшей невольничьей хижине. Оба они словно одновременно вынырнули на поверхность.
– Я страшно помята, в некотором роде, – сказала Камилла. – Но мне хочется оказаться еще более помятой, если ты понимаешь, что я хочу сказать, когда у нас вся ночь в полном распоряжении и вряд ли нам здесь кто-то сможет помешать.
– Понимаю, что ты хочешь сказать. Я приложу к этому все усилия.
– Алан, который сейчас час?
Когда после торопливого чирканья спичкой и быстрого осмотра циферблата наручных часов выяснилось, что время без двадцати минут полночь, Камилла высвободилась из объятий Алана и вскочила на ноги:
– Мы обещали доктору Феллу… или ты думаешь, что уже слишком поздно?
– Еще не слишком поздно. Мы вернулись в реальный мир, только и всего.
– А почему он хочет, чтобы мы пришли на полуночную встречу именно в эту школу?
– Мы оба можем только гадать об этом, моя дорогая. Существуют определенные факты, на которые приходится смотреть без прикрас. Они, боюсь, неприглядны – стой спокойно! – но мы не можем укрыться в раю до тех пор, пока не встретимся с ними лицом к лицу.
И с этой отрезвляющей мыслью они покинули хижину. Им не было необходимости возвращаться по собственным следам к воротам, через которые они вышли с территории прошлой ночью. Камилла думала, что помнит, и действительно нашла другие ворота в ограждающей стене на юге.
Хотя это вывело их на дорогу в точке, гораздо ближе расположенной в средней школе «Джоэль Пуансет», ландшафт, по которому они двигались, казался теперь не столько нереальным, сколько мертвым. Туман здесь поднимался еще выше от земли: не потревоженный никаким ветром, он плыл клоками, только когда они проходили сквозь него, чувствуя липкое холодное прикосновение, от которого Камилла вздрагивала.
Густо-черное и молочно-белое, со слегка поблескивающими окнами, здание школы поднялось перед ними, как хранилище тайн. «Р. Гэйддон». На свалке металлолома Р. Гэйддона не было никакого света, она казалось пустынной.
Ни одна собака не лаяла, ни один сторож не преградил им путь с дробовиком, никаких шагов не было слышно, кроме их собственных. Они почти дошли до боковой двери, когда Камилла схватила Алана за руку и показала куда-то.
– Там темно, – сказала она шепотом. – В окнах комнаты 26 темно, как в яме. Доктор Фелл говорил так, словно место вполне подготовлено для того, что ты назвал вечеринкой, но, похоже, что света нет ни там, ни где бы то ни было еще.
– С каких это пор, моя антипуританка, нам нужно беспокоиться по поводу темных комнат? Мы должны войти, сесть и ждать результатов. Если мне не изменяет память, он сказал, что боковую дверь будет легко открыть.
Но открывать дверь им не пришлось, поскольку чья-то рука распахнула ее настежь изнутри. Янси Бил – откуда-то позади него сочился тусклый свет прислонился плечом к внутренней стороне двери и разглядывал их с какой-то нервной непринужденностью.
– Привет всем! – сказал он. – В комнате вовсе не темно, она просто затемнена.
– Затемнена?
– Просмоленной бумагой, – Янси сделал поясняющие движения, прикрепленной на деревянном каркасе. Это некая игра, хитроумно задуманная Великим Гоблином доктором Феллом или Верховным Жрецом Каиафой Эшкрофтом, но не спрашивайте меня, что это за игра или в чем дело. Они позвонили мне домой, они настаивали на моем присутствии, так что я приехал.
– Кто еще здесь?
– Пока что никого, кроме меня. Входите, присоединяйтесь к Клубу потерянных душ!
Коридор был темным; комната номер 25 напротив через коридор тоже была темной. Но такой же тусклый свет с потолка пробивался через стеклянную панель в двери комнаты номер 26. Толкнув дверь, Янси подсунул под нее клинышек и с некоторым шиком провел их внутрь.
– Со вчерашней ночи здесь немного прибрались, – объяснил он, показывая на затемнение на окнах. – Пахнет мылом и водой, да? Никакой крови там, где бедняжка Валери остановила пулю. Виктрола стоит на своем месте, крышка закрыта. А вот этот чертов саксофон все еще на крышке пианино. По моему мнению… – Он резко замолчал.
– Каково же твое мнение? – спросил Алан. – И что ты там говорил насчет Клуба потерянных душ?
– Думаю, что принадлежу к нему, возможно, мы все к нему принадлежим. Янси начал расхаживать туда-обратно перед учительским столом. – Когда я добрался сюда, минут пятнадцать назад, я поставил машину с западной стороны свалки металлолома и пошел пешком к школе. Я почти поравнялся со свалкой, когда увидел женщину, одиноко бредущую по дороге в направлении от Мэйнард-Холла так неуверенно, словно она не могла решить, куда ей идти.
Потом я осознал, что это Мэдж, это моя малышка Мэдж! Не видя меня – я был в тени, – она повернулась вокруг, будто слепая девушка, и отправилась обратно в том же направлении, откуда пришла. Если она нуждается в помощи и утешении, подумал я, старина Яне – тот самый малый, кто его ей может дать! Я почти открыл рот, чтобы окликнуть ее, но кто, вы думаете, появился со свалки, как не Великий Гоблин доктор Фелл, с весьма специфическим выражением на лице?
«Не делайте этого, – сказал он, – не вмешивайтесь, не добавляйте ей огорчений». – «Это Мэдж, – сказал я. – Она тоже будет присутствовать на полуночной конференции?» – «Ее не будет, – сказал доктор Фелл, – нужно ли нам еще больше огорчать ее?» Он велел мне идти в школу, а сам вернулся на свалку, ни сказав не единого слова. Что он там делал, я не знаю, и что он имел в виду – тоже…
Янси сделал паузу.
Послышался слабый звук, боковая дверь открылась и закрылась. В комнату номер 26, переваливаясь, вошел доктор Фелл, без шляпы, неся в одной руке свою палку, а в другой кожаный портфель. Он закрыл дверь в коридор. Положив палку и портфель на учительском столе, он зашел за стол и, глядя на своих компаньонов, длинно и шумно вздохнул.
