Схватка уже ушла по улице на полсотни шагов. Справа приближалась толпа простолюдинов, забегавшая во дворы и дома в поисках трофеев.
– Вовремя мы, поторопимся, – пробурчал рыцарь, оглянувшись на Алексея.
Рыцарь с секирой перебежал на другую сторону улицы и выбил ногой калитку, ведущую во двор. Алексей побежал за ним – не стоило быть белой вороной.
В доме было пусто, видимо, жители сбежали в последний момент, потому что на жаровне ещё дымился казан с пловом.
– О! Сейчас подкрепимся!
Рыцарь с секирой достал из ножен широкий кинжал, подцепил кончиком рис с мясом, подул на него, остужая, и положил в рот.
– Он готов, клянусь святой Марией! Садись!
Алексей вернул меч в ножны. Хоть бы ложку какую. Он обернулся.
– Ты чего вертишься? Ножом ешь, не впервой.
Пришлось есть ножом.
Есть хотелось сильно. Перед штурмом Алексей, как и многие другие, не ел – при ранении в живот это смертельно. Хотя шансов выжить при таком ранении в этом климате и так не много.
Во двор ввалилась толпа простолюдинов в поисках трофеев. Рыцарь взялся за секиру, и простолюдины, толкая друг друга, мгновенно вернулись на улицу.
– Пусть эти шакалы пользуются объедками. Кто воевал, тот и заберёт лучшее. Тебя как зовут?
– Маркиз Анри Саваж, рыцарь из Бургундии.
– А меня – Рыжий Патрик, я ирландец.
Вдвоём они осилили полказана.
– Ох, я и наелся! Идём в дом. Только я теперь – на второй этаж.
Как только они вошли, сразу увидели золотое блюдо. Патрик мгновенно ухватился за него.
– Так нечестно, твой этаж второй, – запротестовал Алексей.
– Ладно, не будем ссориться.
Патрик с явной неохотой отпустил блюдо и стал подниматься по лестнице. Вскоре оттуда раздался шум и грохот – он переворачивал мебель.
Алексей обыскал первый этаж. Улов был невелик – серебряный кумган и золотое блюдо, за которое первым схватился Патрик. Алексей увязал их в покрывало.
Сверху спускался довольный ирландец, за спиной его висел здоровый узел.
– Теперь не пропадём! – ухмыльнулся он.
Едва они вышли со двора, как среди простолюдинов, заполнивших улицу, Алексей увидел отца Павла.
– Иди сюда! – призывно махнул он священнику.
Когда тот подошёл, Алексей вручил ему связанные кувшины и узел с блюдом и кумганом.
– Это тебе, отец Павел, за твоё доброе отношение.
– Да поможет тебе Бог! – священник осенил Алексея крестным знамением.
Алексей уже повернулся уходить, как в узел, что держал отец Павел, вцепились двое оборванцев. Алексей взялся за рукоять меча:
– Кому надоело носить головы на плечах?
Простолюдины в страхе затерялись в толпе.
– Отец Павел, я провожу тебя до пролома в стене, иначе тебя ограбят. А уж дальше – сам.
– Помоги тебе Господь!
Алексей шёл впереди, и толпа перед ним расступалась – кто решится на драку с рыцарем? Священник семенил следом. Его лицо было довольным – вес трофеев настраивал на безбедную жизнь. Он благодарил Господа, что тот надоумил подобрать в свою повозку этого парня. Всякое добро воздастся сторицей!
За городской стеной Алексей отдал ему свою шкатулку:
– Это моё, сбереги. В город не ходи, оборванцы убить могут. Будь при повозке, и я принесу тебе что-нибудь ещё!
– Ах, добрый человек, Господь не забудет тебя за твои щедроты!
Алексей вернулся в город. Акра была велика, а захвачена только малая часть. Чем дальше придётся продвигаться вглубь, тем сильнее станет ощущаться сопротивление. Ведь у сарацинов много воинов, помогают горожане, и отступать им некуда – город окружён крестоносцами.
В занятых домах уже бесчинствовали мародёры. Они снимали с убитых всё, что представляло хоть какую-нибудь ценность, обшаривали дома, как голодные волки, съедали все припасы. Поистине безумцы!
Алексей шёл по улице к центру – бой сместился туда. И только он повернул за угол, как попал в самую гущу сражения. Шум, крики, звон оружия, стоны раненых – всё слилось в сплошную какофонию звуков. В шлеме все звуки приглушались, но даже в нём он едва не оглох.
Алексей постоял несколько секунд, пытаясь разобраться. Сражающие перемешались. Белые накидки рыцарей смешались с белыми бурнусами сарацинов, и Алексей понял, что лучше всего определять сражающихся по головам. На сарацинах шлемы другой формы, и то не на всех. У большинства платки, как защита от солнца.
Он врезался в толпу сражающихся и тут же получил удар саблей по шлему – аж в ушах зазвенело. Рубанул мечом сарацина по спине и обернулся, почуяв кожей – всем нутром – движение сзади. Он едва успел подставить под удар сабли щит.
Перед ним был атлетического сложения сарацин в кожаном нагруднике с приклёпанными стальными пластинами. Сабля так и мелькала в его руках.
Алексей решил выждать, подставляя под удары то щит, то меч. Чёрт, да когда же он устанет?!
Сарацин работал саблей без устали, как механический. Вдруг он замер, изо рта его хлынула кровь, и он упал. За ним с окровавленной секирой стоял Рыжий Патрик.
– Вот так их надо! – И ринулся на сарацинов, нанося удары налево и направо.
Сразу несколько человек упали замертво, остальные попятились – уж слишком грозное оружие было в руках у ирландца. Ни саблей нельзя защититься – легка слишком, не сдержит удар, ни щитом – расколется.
Щиты у сарацинов круглые, лёгкие и небольшие. От меча прикроет – но не от секиры. Алексей даже позавидовал ирландцу: для ближнего боя секира – самое то!
Группу сарацинов перебили, но часть успела убежать в переулки. А время, судя по положению солнца, было далеко за полдень – часа четыре пополудни. Обе стороны устали, выдохлись, и бой затих как-то сам по себе.
Алексей зашёл в ближайший двор – сильно хотелось пить. Колодца в небольшом дворике он не обнаружил и зашёл в дом.
В первой же комнате он увидел женщину. Она со страхом смотрела на вошедшего рыцаря.
– Дай воды! – Алексей показал жестом, что хочет пить. Сарацинка от испуга не поняла, стала снимать с пальцев кольца, перстни, с шеи – золотую цепь, и всё это протянула Алексею. Он поколебался, но взял золотые украшения, сунув их в карман брюк. Если он не возьмёт – другие снимут, и хорошо, если с живой.
– Вассер, аква, буль-буль! – попытался объяснить ей Алексей.
Женщина перестала трястись, поднялась, вышла и вскоре вернулась с глиняной кружкой, полной воды. Алексей расстегнул ремешок, стянул шлем, напился. Ох, хорошо-то как! В бою потел, да ещё и жирного плова наелся – пить хотелось ужасно. Хм, в этом доме можно заночевать, пока его не разграбили.
