Тот сталкер, который привел сюда Алину, резко рванул с места и понесся к ним. Добежав до носилок, он развернулся и зашагал назад вместе с ними. Пока они все шли обратно, этот сталкер что-то выспрашивал у того, кто притащил раненого. Тот пожимал плечами и показывал туда, откуда явился.
– …Он потерял много крови… Пульс уже еле прощупывается… Нужна новая повязка… – донеслось до ушей Алины.
Когда двое сталкеров, тащивших носилки, поравнялись с постом охраны лагеря, толпа как по команде расступилась, освобождая дорогу. Алина отодвинулась влево и внимательно смотрела на человека, неподвижно лежавшего на носилках. Ей показалось, что он уже умер. Девушка еще больше поверила в это, когда увидела его лицо: бледное, как у вампира, запекшаяся кровь на губах, закрытые глаза, шея обмотана бинтами, которые до такой степени пропитались кровью, что она стекала с них мелкими каплями.
Но когда носилки поравнялись с Алиной, она заметила, что грудь сталкера чуть-чуть приподнимается и так же опускается – он дышит, значит, еще жив… И в этот миг девушка отвела растерянный взгляд от раненого, потому что кто-то похлопал ее по правому предплечью. Она повернула голову и увидела незнакомого сталкера, который позвал ее сюда и от имени Ахмедова просил о помощи. Парень, не говоря ни слова, махнул рукой в направлении носилок, что означало призыв. Девушка кивнула и быстро зашагала вслед за носилками, безотрывно смотря на раненого, который продолжал терять кровь.
И вдруг сзади громыхнули выстрелы! Носильщики, Алина и посыльный сталкер разом обернулись, приостановив движение.
Пошатываясь и загребая лапами, к лагерю приближался здоровенный мутант, которого в этой северной части Трота сталкеры звали потапыч, потому что тварь получилась от медведя. Судя по темному, почти черному меху, взрослая особь. Из пасти монстра стекала кровь, огромные, мощные верхние конечности зловеще двигались, вселяя ужас, а мускулистые нижние тяжко опускались на остатки асфальта, поднимая пыльные облачка. По виду вроде обычный мутант, но что-то с ним было не так. При движении его сильно заносило, будто он пьяный; делая шаги, зверь сильно сгибал ноги в коленных суставах, словно шел не по ровной дороге, а поднимался по лестнице.
Все, абсолютно все присутствующие наблюдатели раскрыли рты от удивления, когда мутамедвед с ходу врезался в покосившийся фонарный столб, словно не увидел его. Упав, мутант не смог подняться на ноги, поэтому пополз дальше на четвереньках, мотая башкой из стороны в сторону и сдавленно мыча. Дотащиться до границы лагеря ему было не суждено – на него обрушился свинцовый град пуль, и жизнь монстра оборвалась метрах в двадцати от поста охраны…
Наверстывая минутную заминку, несущие раненого сталкера люди вбежали в здание, быстро миновали коридор и начали подниматься по лестнице, громко топая. Алина поднималась на второй этаж вслед за ними. Оглянувшись, она не увидела незнакомого сталкера, попросившего ее о помощи. Девушка вздохнула, пожала плечами и устремилась наверх.
– Куда его? – спросила она.
– В твой номер, – бросил тот, что тащил носилки спереди. – Не тормози!
Ответ прозвучал довольно грубо, но Алина не стала обижаться, так как в критической ситуации любой, даже самый спокойный человек срывается. А сталкеры вообще народ нервный.
Девушка распахнула дверь, зашла в комнату и встала у стены, наблюдая за тем, как они перекладывают раненого на ее кровать. Затем Алина в два больших шага преодолела расстояние до кровати и скинула на пол свою сумку, потому что та занимала место на розовом покрывале.
Двое носильщиков пристроили на кровати раненого, и один из них сказал:
– Зажми его рану! Мы сейчас вернемся.
Алина не имела медицинских навыков и плохо помнила школьный курс анатомии, поэтому спросила:
– А где зажимать-то?
Оба сталкера дуэтом выругались. После этого тот же, говоривший, грубо схватил ее за руку и прижал к левой стороне шеи умирающего.
– Здесь! Сильно не дави, но и не отпускай!
Девушка, округлив от страха глаза, кивнула и с ужасом уставилась на мертвенно-бледное лицо лежавшего на кровати мужчины. Двое сталкеров, прихватив носилки, выскочили из комнаты. Отдаляющийся топот их ботинок слышался на втором этаже и по лестнице, а глухой удар дверной створки об стену был слышен настолько отчетливо, словно вход находился не внизу, а прямо в номере Алины.
Теплая кровь струилась по пальцам, заставляя девушку вздрагивать. Она с трудом сдерживалась, чтобы не отдернуть руку. Алина не испытывала восторг от всего, что связано с кровотечениями. Да, она не боялась вида крови, но на ощупь эта жидкость вызывала у нее мерзкое ощущение. Однажды, лет в семь, маленькая Алинка споткнулась и упала, расквасив при этом нос. Тогда она долго плакала и никак не могла отойти от шока. И на всю жизнь запомнила свои руки, вымазанные в собственной крови, ощущение липкости не выветрилось из памяти…
Но сейчас Алина не могла покинуть номер, хотя и очень хотелось все бросить и сбежать. В ее руках была жизнь человека, и девушка не могла подвести сталкеров, которые попросили о помощи. Официантка старалась не смотреть на бледное лицо умирающего, пытаясь думать о чем-то хорошем и светлом. Увы, позитивные мысли перемешивались с негативными, вынуждая Алину прежде всего думать об этом едва живом человеке. Да уж, что ни говори, за то время, что она тогда в буквальном смысле держала жизнь раненого в своей руке, ей пришлось потерять много нервных клеток.
Секунды тянулись медленно, очень медленно, невероятно медленно. Ей казалось, что еще чуть-чуть, и она не выдержит, выбежит из номера с диким криком, вся в слезах. На самом деле своеобразное испытание на прочность нервов длилось не больше нескольких минут, но ей этот период показался долгими часами.
Снова послышавшийся топот на этот раз приближался и был для Алины чем-то вроде глотка свежего воздуха, придавшего ей дополнительные силы. На сердце малость отлегло.
Сталкеры вернулись в полном составе. Четверо. Те, что раньше тащили носилки, держали в руках бинты, тот, что просил Алину о помощи, прижимал к груди целый пучок прозрачных трубочек, а тот, что притащил раненого к лагерю, – прозрачные пластиковые пакетики, заполненные красной жидкостью. В выражениях их лиц читалась безнадега. Они явно не верили, что усилия по спасению будут успешными.
– Спасибо за помощь, – сказал один из носильщиков, внимательно осматривая шею распростертого на кровати мужчины.
Алина ничего не ответила. Она впала в шок.
– Все, можешь идти, – сказал второй носильщик, который до этого помалкивал.
Девушка замерла неподвижно, словно статуя. Она услышала последнюю фразу сквозь пелену, окутавшую рассудок. Однако смысл слов уловила, только вот не могла сдвинуться с места – мышцы налились чугуном, отказываясь сокращаться.
– Эй, ты! Можешь идти! – рявкнул сталкер, державший пакетики. Этот был на пределе.
Сталкеры злобно уставились на девушку, не понимая, какого мутаволка она торчит на месте, как парализованная. Лишь сталкер, державший трубочки, догадался, в чем дело. Он бросил их на кровать, к ногам раненого, и одним прыжком достиг Алины. Посмотрев на ее напряженную руку, он осторожно взялся за нее и плавно отстранил от шеи раненого.
