– Фу-ух, – отдышался он. – Ну, все. Юмористическая минутка закончена. Потопали дальше – Максимыч проверил готовность оружия и перехватил автомат удобнее. Еще раз оглянувшись на озеро и торчащее из него, словно парус или какой-нибудь плавник, крыло, в сердцах плюнул, забыв про маску. До точки оставалось не так уж и много, и сталкеры соблюдали максимальную осторожность. Построившись цепью, буквально крались по сильно пересеченной местности, бывшей когда-то парком. Влететь на крейсерской скорости в ловушку – это не самый прямой путь к успеху.
Перекресток перед развалинами собора был образцом умиротворения и спокойствия. Даже в небе, затянутом низкими серыми облаками, после того, как дракон так неудачно искупался в озере, не было слышно ни звука. Впереди мрачноватым тоннелем уходила вдаль темная аллея. Где-то там караван и подвергся нападению. Максимыч, сделав знак всем замереть, вышел на открытое пространство и застыл, как памятник самому себе. Он весь превратился в слух… зрение… и даже, стянув с лица маску респиратора, в обоняние. Проанализировав свои ощущения, поступающие от органов чувств, он прислушался к интуиции. Эта капризина пребывала в очень хорошем расположении духа после нападения и на запрос хозяина лишь посоветовала ему обратиться к родителям, по их прямой специальности, на предмет чрезмерной мнительности. «Нет, все спокойно». Взяв на всякий случай начало аллеи на мушку, он, махнув рукой остальным, двинулся вперед.
«Вот оно, это место. По мху раскиданы гильзы, кое-где в земле торчат дротики, но тел не видно – падальщики постарались. Это все следы нашего боя – новых нет. Значит, отряд Латышева прошел здесь спокойно». Максимыч подошел к открытому люку канализации. «Согласно плану, если отряд Саныча не вступит в контакт с противником на поверхности, то должен продолжить поиск. А поиск – это канализация». Сталкер направил луч вниз, осветив ржавые ступеньки, уводящие в глубину. На самой границе света проглядывало дно коллектора. Игра тени и света складывалась в причудливую сюрреалистическую картинку, но Максимычу показалось, что там кто-то лежит. Недолго думая, сталкер развернул бечевку и привязал к одному концу включенный фонарик. Аккуратно спустив его вниз и положив на дно колодца так, чтобы тот осветил неподвижную фигуру.
«Определенно это был боец из отряда Латышева. Кто – не понятно. Лежит лицом вниз, в спине торчит дротик. Скорее всего, мертв, больше суток уже прошло». В ответ на мысли Максимыча боец застонал и перевернулся на бок, противно заскрежетав древком дротика по бетонному желобу.
– Он жив! – даже не задумываясь, Максимыч слетел вниз по шатким ступенькам, приземлился возле раненого. Дела того были плохи. Скорее, удивительно, что он жив. С такой раной он должен умереть через пару минут, а тут больше суток прошло. Наверное, потому что сам не смог вытащить дротик из спины, а то бы уже давно истек кровью. Максимыч достал фляжку и прислонил ее к губам раненого. Живительная влага произвела волшебное действие – боец глотнул и открыл глаза. Его мутный взгляд долго блуждал по узкому колодцу и, наконец, остановился на лице Максимыча. Взгляд стал более осмысленный.
– На нас напали… Дикари…
– Где?
Раненый неопределенно махнул рукой в сторону жерла уходящей в темноту широкой канализационной трубы. Максимыч посмотрел вверх: «Вытащить бы его! Нет, вряд ли он выдержит такое».
– Где остальные?
– Унесли троих… Саныча… Остальные погибли… меня бросили, посчитали мертвым… Я полз… долго… не знаю сколько… – долгий монолог становился все тише, как будто со словами уходили последние силы раненого, он почувствовал это. Заметив, что его едва слышат, он проговорил громче: – Берегитесь развилок и ловушек, – это были его последние слова. Голова бойца бессильно упала на бетонный пол, и взгляд потух в свете бледного фонаря.
Вниз, шурша спиной об стены, спустился Молодой. Приземлившись на грязный пол, он деловито посветил фонариком по сторонам.
– Поднимаем наверх?
– Некого уже поднимать… отвоевался парень. Пусть лежит здесь.
Молодой кивнул и еще раз поводил лучом по сторонам. Тело лежало под ступеньками, выводившими на поверхность из небольшого кубического помещения с грубыми цементными стенами, по центру которого находился широкий желоб, переходящий в стенах в огромную трубу, наверное, в метр диаметром.
– А где мы?
– Это магистральный канализационный коллектор, – Максимыч осветил небольшое помещение с низким потолком. В его стенах было множество небольших отверстий. – Видишь, более мелкие трубы сюда выходят.
Остальные бойцы спустились вниз по одному. Стараясь не наступить на умершего товарища, кое-как разместились в тесном «склепе».
– Так что он сказал? – Молодой переключил отражатель на рассеивание и перевернул фонарь так, чтобы его луч, отразившись от потолка, скудно осветил всех окружающих.
– То и сказал. На отряд напали, почти всех перебили. Саныча и еще двоих увели. – Максимыч с грустью посмотрел на погибшего. Что пришлось пережить парню, чтобы донести эту скудную информацию до них? – Ладно, нечего стоять, за мной, – Максимыч спрыгнул в желоб.
– Э-э-э, погоди! Куда это – за мной. Некого уже спасать. Сам же сказал – все погибли.
Кто сказал, Максимыч не разобрал в полумраке.
– А Саныч? А еще двое? Мы что, их бросим?
– А кто сказал, что они живы? Их унесли, а живых ли… Да если и живых, прошло столько времени, шансов спасти их нет. Ребят, подумайте, они перебили отряд в два раза больший, чем наш. Полезем в эту трубу, сами сгинем, – говорил рослый мужик. Хороший сталкер и толковый следопыт. Но Максимыч сейчас с ним согласиться не мог. Да, все правильно, но если они сейчас побегут за подмогой, то время будет окончательно упущено. Подумав немного, он произнес:
– Я никого не принуждаю, но сталкеры своих не бросают, – Изотов, зыркнув на остальных, прошептал под нос ругательства. – Я иду дальше, кто не хочет – не держу.
Двое переглянусь и по одному полезли наверх, через несколько секунд еще один переступил через тело, и ступеньки жалобно заскрипели под его весом.
В тесном коллекторе стало просторней. Максимыч оценил свой отряд, точнее то, что от него осталось: Молодой, да незнакомый сталкер, которого, честно говоря, он брать изначально не хотел, но за него поручился Данила.
– Меньше народу, больше кислороду, – он заглянул еще раз в широкий лаз. – Я иду в авангарде, Молодой замыкает. – И первым, скрючившись, влез в трубу.
Это только со стороны казалось, что магистральная канализация широкая. Через десять минут спина так сильно затекла, а ноги налились свинцом, что у Максимыча возникло непреодолимое желание лезть дальше на четвереньках. Идти по ней приходилось в крайне неудобной позе: согнувшись в три погибели на полусогнутых ногах. Вывалившись в такой же коллектор, как тот, что они покинули, он уже сомневался, что отряд прошел именно здесь. Но другой дороги не было. Еле распрямившись, дожидаясь выползающих из трубы бойцов, он осветил фонарем возвышающиеся по бокам бетонные пандусы. Множество следов от армейских ботинок слева и справа. «Нет, Саныч проходил именно тут. Значит, и наш путь по этим пыточным трубам».
