Дальше можно не продолжать.
— Кто-то боится появления династии?
Не нужно быть знаменитым детективом, чтобы оценить происходящее.
— Верно, — кивнула Всеведа.
— Думаешь, это возможно?
Легкое пожатие плеч, маленький глоток вина, взгляд в сторону. Моя любимая давала понять, что и так сказала гораздо больше, чем собиралась.
Я понял, что Веда выговорилась, убрал руку с её ладони, вновь приняв непринуждённую позу, сделал глоток вина и предельно легко произнёс:
— Не думал, что когда-нибудь скажу это, но в ближайшие дни твои частые отлучки во дворец меня устраивают.
— Вот как? — подняла брови моя ведьма. — Нашёл кого-то?
— Я подписал контракт со Службой утилизации и вскоре еду в Питер.
— Зачем?
Наступил самый тонкий момент вечера. Я сотни раз прокручивал в голове наш разговор, однако, как бы ни старался, видел всего два выхода: соврать или сказать правду. Врать Всеведе глупо, не только из-за её имени: попробуйте как-нибудь обвести вокруг пальца профессионального боевого мага, у которого чувства обострены настолько, что о них порезаться можно, потом расскажете. Моя любимая различала ложь гораздо лучше хвалёного полиграфа, и я, вздохнув, с головой ушёл в омут истины:
— Кажется, кто-то убил любимого йоркширского терьера Кариды Кумар, и я должен расследовать это ужасное преступление.
В первый момент Всеведа даже не поняла, что я сказал. Потом поморщилась. Потом негромко уточнила:
— У шаса умерла собачка?
— Карида Кумар считает, что она была безжалостно убита.
Но кошмарные подробности не произвели на любимую особенного впечатления: повидала на своём длинном веку кошмарных убийств, ещё одним не проймешь.
— Собачка?
— Любимая.
— Это шутка?
— Всё абсолютно серьёзно. — Я отчаянно пытался донести до взбешённой ведьмы всю важность контракта, но получалось, откровенно говоря, слабо. — Карида Кумар — троюродная племянница Михара Турчи, директора Службы утилизации…
— Я знаю, кто он!
Возглас прозвучал довольно громко, и на нас стали оборачиваться. Женщины смотрели с осуждением, мужчины — с надеждой, рассчитывали, что мы поругались и прекрасная женщина останется одна. Кажется, никто из них не разглядел появившиеся на кончиках пальцев моей любимой искорки нарождающейся «Шаровой молнии».
— В Питер уже направляли две группы менеджеров по оперативному вмешательству, разобраться они не сумели, отчаялись и обратились ко мне.
Не подействовало. Я надеялся, что Всеведу насмешит неудача высококлассных волшебников, но любимая, похоже, не услышала.
— Что станет с твоей репутацией?! Профессионал никогда не возьмётся за расследование… — от возмущения у вице-воеводы «секретного» полка перехватило дыхание… Оценили происходящее? Вот-вот… — Собачку убили?
— Жестоко.
— Кто это сделал?
— Говорю же: две группы Службы утилизации не смогли ответить на этот вопрос.
— Две группы?
Любимая обрела слух! Аллилуйя!
— Единственное, что они не использовали, — «Поцелуй русалки». Санкцию на такое сильное вмешательство им никто не даст.
— Потому что речь идёт о болонке!
— Не болонка, а йоркширская сука по кличке Преференция. — Мне показалось, что гнев Всеведы проходит, и я попытался подбросить в костёр нашего разговора дровишек добра и нежности. — Ты же любишь животных?
— Шасы над тобой издеваются!
Нет, гнёв ещё не прошёл.
— Тебя это бесит?
— Да.
— А не должно.
— Почему?
Не хочешь по-хорошему — придется выслушать правду. Тем более я давно хотел определиться с нашими отношениями, но всё время откладывал. Всё время казалось, что «сейчас не время».
— Мы оба знаем, что я никогда не стану тебе ровней ни по крови, ни по способностям, — медленно произнёс я, искренне надеясь, что у любимой хватит выдержки не запустить мне в лицо «Шаровой молнией». — Я твоя прихоть, а за прихоть не может быть стыдно. И мне, если ты спросишь, не стыдно быть твоей прихотью. У нас настолько всё замечательно, что иногда мне кажется, будто я сплю, а потому прошу: не порти наши отношения, не становись моей мамочкой и всегда помни, что я не колдун. А даже если бы и был колдуном, то всё равно остался челом.
— Ты не прихоть.
Пауза после этой фразы получилась довольно долгой, но я честно прослушал тишину до самого конца. Хотел услышать, что она скажет. И ещё я понял, что сумел удивить любимую. Возможно, не впервые, но точно очень-очень сильно.
— Мне иногда кажется, что ты моя последняя любовь. И плевать на то, что ты чел.
Ваше сердце когда-нибудь падало куда-то глубоко-глубоко вниз, примерно к центру Земли? А потом резко, с неимоверной скоростью поднималось выше неба, звёзд и даже соседних галактик? Нет? Вам не повезло, ребята, вы не любили. А вот моё сердце проделало вышеописанные кульбиты сразу после слов Веды.
Но продолжения не последовало, поскольку мы оба понимали, что ещё не время. Сейчас — не время. Сейчас мы обсуждали не любовь, а отношения, что совсем другое.
— А ещё ты балабол, — сказала любимая. — И я ни за что не стану твоей мамочкой. Сам выпутывайся из своих контрактов.
— Я тебя обожаю.
— Ты меня позоришь.
— Преднамеренное убийство беззащитного животного — страшный грех.
— Не рассказывай никому об этом контракте.
— Не могу представить, как буду спать в холодной питерской постели.
Веда многообещающе посмотрела мне в глаза и тихо произнесла:
— Зато сегодня твоя постель будет горячей.
Я уже говорил, что любимая слов на ветер не бросает? Нет. Так вот, не бросает.
* * *
Офис ИП «Лучезарная повелительница магических ветров Вселенной Светлолика»
Санкт-Петербург, улица Большая Морская,
4 апреля, понедельник, 16.28
— Опять ты?
— А что, нельзя?
— Я ведь сказала, что не могу помочь.
— Я помню. — Саша прошла в кабинет, без разрешения уселась за стол — пришлось развернуться, чтобы оказаться лицом к уютному уголку, в котором, как было и в прошлый раз, расположилась ведьма, — и мрачно посмотрела на Светлолику.
Та ответила наигранным удивлением.
— Решилась насчёт мужа? Раз уж ты такая настырная, сделаю тебе скидку. — Хорошо просчитанная пауза, за которой последовало ехидное: — И мужика выберу хорошего, чтоб подруги завидовали.
