— О чём вы хотели со мной поговорить? — Голос замороченного персонажа мне категорически не нравился: не было в нём той природной силы и музыкальных ноток, которыми наделила меня природа.
— Сервер наконец заработал, и я пробил по базе ваших людей.
— Есть ощущение, что результаты вас удивили, — проницательно произнёс я.
И сделал большой глоток пива. А то странно получается: все вокруг пьют, а я как будто ни при чём. Тем более что пиво в Office подавали отменное, закуски — выше похвал, а что ещё нужно одинокому детективу перед тем, как сесть в ночной поезд?
— Результаты показались мне странными, — медленно произнёс полицейский. — Гаврилов, Снегирёв и Кег перед законом чисты, даже свидетелями не привлекались. А вот насчёт Александры Владимировны Андроновой я получил настолько интересное совпадение, что решил поговорить о нём лично.
Я повторил пива и сформировал на своём мужественном лице предельно заинтересованное выражение:
— Я слушаю.
Надеюсь, артефакт морока достойно передал мои артистические ухищрения.
— Посмотрите на это. — Николай протянул мне планшет, и я быстро пролистал фотографии: закопчённый кирпичный гараж, точнее, остов гаража, сгоревшая «Газель», чёрные трупы. — В среду вечером в Озерках уничтожили мелких наркоторговцев, сначала крепко избили, а потом ещё живых сожгли.
— Бандитские разборки?
— Это основная и единственная версия, — подтвердил мою очередную гениальную догадку полицейский. — И до вашего запроса я тоже её придерживался.
— Что изменил мой запрос?
— Год назад эти четверо проходили подозреваемыми по делу об изнасиловании Александры Владимировны Андроновой.
— Опа! — не сдержался я.
Бывают случаи, когда моё знаменитое хладнокровие дает сбой. Редко, но бывает.
— Потерпевшая указала на них, однако родственники обеспечили четвёрке алиби, и их пришлось отпустить.
Так вот что имела в виду соседка! Вот что пришлось пережить Александре…
— Только не говорите, что на месте преступления видели Андронову, — негромко произнёс я.
— Не видели, — не стал врать Николай. — Убийц или убийцу вообще никто не видел, и это странно.
— Почему странно? Вечер, сильный дождь…
— Откуда вам известно про ливень?
Полицейский задал вопрос с таким пылом, что я буквально почувствовал себя арестованным. И ответил вопросом на вопрос:
— А что, в Питере бывает ясно?
Николай опомнился, сообразил, что общается не с кем-нибудь, а с сотрудником ФСБ при исполнении, и сделал единственно правильный вывод:
— Угадали?
— Угадал. — Я доел последнее луковое колечко и деловито спросил: — В районе видели «Камаро»?
— Ход ваших мыслей наводит на определённые подозрения, — протянул полицейский. — Почему вы спросили о Гаврилове?
А он молодец, мой новый друг Николай: не ограничился выполнением задания, а проработал отправленные мне материалы и запомнил, что Гаврилов владеет редким в наших краях автомобилем. Не слишком ли много ниточек я кинул настойчивому Николаю? А ведь я даже фамилии его не знаю.
— Сегодня я узнал, что Гаврилов и Андронова — любовники.
— А кем вы считали их раньше?
— Сообщниками, — коротко ответил я. — Так что насчёт машины?
— О ней никто не говорил, а мы не спрашивали, потому что не имели вашей наводки.
— Вы и сейчас её не имеете, — напомнил я. — Собственно, мы с вами не разговаривали и не разговариваем. С юридической точки зрения, происходящее вам снится.
— Вы шутник.
— Я остроумно даю вам понять, что не следует мешать моему расследованию.
— Я не дурак. — Полицейский помолчал, повертел в руке куриное крылышко, вернул его на тарелку, сделал глоток пива и продолжил. А продолжить, скажу я вам, ему было чем. — Той же ночью в парадном собственного дома был убит капитан санкт-петербургской полиции Демрел Дашдемирович Шейхзаманлы. Это он вёл дело Андроновой и сделал всё, чтобы оно не дошло до суда. — Николай выдержал многозначительную паузу. — А потом приходите вы и просите навести справки об Андроновой. Что я должен думать?
Что ты должен думать, милый друг? Ха! А что я должен делать? Я впервые оказался в столь идиотской ситуации, и лишь нечеловечески железная воля не позволила мне впасть в панику.
— Не забывайте, где я служу, Николай. — Я говорил негромко, но настолько весомо, что из каждого моего слова можно было вырубить гранитное основание для Медного всадника. — Я этими людьми интересуюсь вовсе не потому, что они от алиментов бегают.
Хорошая новость: как минимум одна из пропавшей троицы жива. Плохая новость: она раздаёт накопившиеся долги. Будем надеяться, что дело не дойдёт до какого-нибудь профессора, завалившего юную Сашу Андронову на сопромате.
— То есть подробностей я не услышу? — не унимался мой полицейский друг.
— Извините, Николай, но как раз за подробностями я к вам приехал.
— Понимаю…
Он вздохнул и подозрительно покосился на угловой столик, за которым сидел черноволосый, восточного вида мужчина с книжкой в руках. Поднимаясь на балкончик паба, я с присущей мне наблюдательностью тоже обратил внимание на читателя, но виду не подал: культурная столица всё-таки, тут и не такое увидишь.
В буквальном смысле слова увидишь, как показывают принесённые Николаем новости…
И тут я наконец сложил «два и два»: убийство наркоторговцев и смерть продажного на все карманы полицейского при всей их чудовищной несправедливости не объясняют необычайного упорства моего нового друга. К чему горячиться, если связь этих смертей с Андроновой исчезающе мала, а сама Александра Владимировна вообще на Сейшелах, если кому интересно… Нет, Николай вцепился в меня потому, что эти смерти кажутся ему частью чего-то большего, и мне кровь из носу нужна картина, которую он уже видит.
Нам как раз обновили пиво, и я, глотнув свежего, произнёс:
— Мысли я читать не умею, но вижу, что вам есть чем со мной поделиться.
— Но вы-то со мной не делитесь, — резонно ответил полицейский, прихлёбывая пиво.
— У меня нет полномочий делиться, — развел я руками. — Но обещаю услышать вас и донести информацию выше.
— И оттуда помогут?
— Но ведь зачем-то вы ко мне пришли?
— За последний месяц произошло несколько громких преступлений, — после недлинной паузы произнёс Николай. — И кажется, я могу увязать их в одну цепочку.
«Всё интереснее и интереснее».
— Всё началось с двойного убийства на Фонтанке.
«Ошибаешься, брат-чел: все началось с убийства йоркширского терьера по кличке Преференция».
