— Потому что мы в портал прыгнем и пройфём незамеченными.
— Прямо к хванам?
— Прямо к фобыче.
— И обратно так же уйдём?
— Мля… — Кувалда хотел вспылить, но лишь обречённо покачал одноглазой головой.
«Нароф плохой. Плохой у меня нароф, неуфачный. Вот почему я не рофился концом, например? Почему прихофится править именно этими поффанными, а не какими-нибуфь цивилизованными фругими?»
Что тут ещё скажешь, если разработанная схема похода была трижды, если не четырежды, донесена до подчинённых, но, увы, не задержалась под банданами даже на час.
— А ведь это лучшие, — тоскливо пробормотал великий фюрер.
— Лучшие хваны? — испугался Иголка.
— Лучшие порталы? — поднял брови Копыто.
И только Контейнер понял начальство правильно и подбоченился.
Решившись на ограбление штаб-квартиры, пусть не воинственной, но весьма денежной семьи, находящейся под защитой Зелёного Дома, Кувалда постарался предусмотреть и в теории преодолеть все возможные трудности, о которых он ничего не знал, а потому отправился за советом к Урбеку Кумару, к которому дикари привыкли ездить с самыми разными проблемами. Не подвёл Урбек и на этот раз. Великого фюрера он выслушал, задачу уяснил, хотя и попытался повторно продать дикарю «ведро алмазов», и, лишь убедившись в бесперспективности сделки, указал Кувалде на главный, по его мнению, аспект предстоящего ограбления.
«Картинку подрезать — дело плёвое, как два пальца об асфальт приложить. Тебе же надо так сделать, чтобы никто не догадался, что это ты её стырил. Правильно?»
«Я картинку королеве фарить стану, — напомнил одноглазый. — Кто, по-твоему, не фогадается, что она от меня?»
«Чтобы никто не догадался до тех пор, пока не подаришь, — уточнил шас. — А то концы завтра же к тебе прибегут, картинку отнимут, а семье штраф впиндюрят за агрессию к национальным меньшинствам».
В представлении Урбека, коим он нахраписто поделился с великим фюрером, ограбление должно было представлять собой лихой налёт по схеме «взяли и ушли», для чего Кумар втридорога продал Кувалде завалявшийся артефакт портала, лично настроив его на координаты последнего этажа здания. Мести концов Урбек не боялся, поскольку Парадизиум, как, впрочем, и любая штаб-квартира Тайного Города, ну, за исключением Южного Форта, разумеется, оснащался полноценной «оградой», защищающей его от несанкционированных порталов. Охранное заклинание мягко принимало нарушителей и плавно переправляло их в подвальную камеру для дальнейшего разбирательства, на чём, собственно, «лихой налёт» и должен был завершиться. Шапки, само собой, потребуют объяснений, но наверняка поверят, что подлые концы в последний момент изменили систему защиты.
Единственное, чего не предусмотрел хитроумный скупщик краденого, так это того, что «ограда» будет снята…
— Ты хоть представляешь, чем может закончиться наша выходка? — прошипела Ярина.
Без всякого почтения, между прочим, прошипела, хотя разговаривала с самим венценосным женихом Её величества.
— Ничем, — пожал плечами Мечеслав.
— Крупным скандалом, который не нужен ни тебе, ни мне.
Они сидели в тёмно-зелёном «Круизере» с фальшивыми номерами, смотрели на отреставрированное концами промышленное здание красного кирпича — в подвале итальянский ресторанчик, на остальных этажах, по слухам, разгул и веселье — и негромко переругивались. В смысле воевода Дочерей Журавля предприняла последнюю попытку убедить Мечеслава одуматься.
— Даже если нас поймают, ты скажешь, что мы проводим внеплановую проверку системы безопасности Парадизиума, я сделаю строгое лицо, после чего похвалю местных за проявленную бдительность. Сторожам сделается приятно, и мы спокойно уедем.
— Внеплановая проверка ночью? — скептически осведомилась Ярина.
— А когда ещё? — удивился барон, пристально разглядывая помещённую в нишу статую — превосходный образец воплощённого в мраморе соблазнения. — В обеденный перерыв?
— Со снятием защитных заклинаний?
— Ты всё-таки можешь это сделать?
— Нет, не могу.
— Ты же воевода Дочерей Журавля!
— Снаружи защитные контуры даже королева не снимет.
— Неужели? — Мечеслав изобразил полнейшее недоумение. — Ушам своим не верю.
— Часа за полтора, — сдалась Ярина.
— Ничего, я подожду.
Барон сделал попытку заняться изучением соседней статуи, возможно, посвящённой обольщению… или вожделению… однако воевода не позволила ему развлечься.
— Ждать не будем. Все защитные магические системы Парадизиума питаются от Колодца Дождей по двум каналам: основному и резервному, — произнесла Ярина, и стало ясно, что план проникновения она продумала давным-давно. — Я прикажу их отключить и одновременно заблокировать в штаб-квартире все виды связи.
— Ты серьёзно? — вытаращился барон.
— Да.
— Наши операторы отключат Парадизиум по твоему приказу?
— У меня есть некоторое влияние в Зелёном Доме, — напомнила воевода. — И я умею им правильно пользоваться.
— А что операторы скажут, когда начнётся расследование?
— Ничего не скажут: сегодня на дежурство заступили только те девочки, которые мне обязаны. — Ярина улыбнулась. — Всё будет представлено как случайный сбой.
— А отключение связи?
— Последствия случайного сбоя.
Мечеслав покачал головой — он всё ещё находился под впечатлением от услышанного — и пробормотал:
— Концы наняли хванов.
— Их я не контролирую.
— Их даже де Гир не контролирует.
— Поэтому будем надеяться на то, что они не поднимутся на последний этаж раньше срока, — предложила ведьма. — И у нас будет время спокойно совершить задуманное.
— Я думал, ты построишь портал прямо к картине, — разочарованно протянул барон.
— К сожалению, не получится, — вздохнула Ярина. — Студия Алира защищена автономными контурами, которые придётся снимать вручную.
— Долго?
— До четырёх минут. — Воевода увидела вытянувшееся лицо Мечеслава, вновь улыбнулась и потрепала его по плечу. — Поверь, братишка, всё будет хорошо.
Так называть Мечеслава Ярина могла лишь наедине.
Официально считалось, что воевода Дочерей Журавля барона недолюбливает, должность свою заняла едва ли не вопреки его воле, и ровные «рабочие» отношения вынуждена поддерживать лишь для того, чтобы не потерять благосклонность Её величества. И никто, никто не догадывался, что здоровяк Мечеслав и худенькая маленькая Ярина, очень похожая на симпатичную белокурую мышку, — брат и сестра. Не родные — сводные, но это обстоятельство не влияло на их тёплые отношения.
