Она спросила дрожащим голосом:
– Ты кто?
Неизвестный молчал, но она чувствовала, что ее рассматривают
пристально и бесцеремонно.
– Кто ты, – повторила она. – Если с добром –
иди к костру. Если с худом, то… уходи.
Неизвестный постоял еще чуть, то ли не мог сам разобраться,
с чем пришел и зачем вообще здесь, то ли показывал, что сам решает, что ему
делать, наконец отступил в ночь, не поворачиваясь к костру спиной, и
растворился в темноте.
Она села, чувствуя, как бешено колотится сердечко. От костра
волнами накатывает бодрящее тепло, но она зябко передергивала плечами и все не
могла согреться.
С Ингой решилось настолько просто, что даже обидно, чего так
терзалась и зачем изгрызла себе все внутренности. В ближайшем городе Олег
оставил ее на постоялом дворе, щедро отсыпав целую пригоршню золотых монет, и
больше не вспоминал, хотя Барвинок на всякий случай несколько раз начинала о
ней разговор, вглядываясь в него цепкими глазами.
В одном крупном селе он продал коней, Барвинок ахнула, но он
заявил неумолимо, что дальше только пешком.
– Как долго? – спросила она в испуге.
– Вон до той горы, – объяснил он и добавил
злорадно: – До вершины, если ты не против.
Она отрезала:
– Всего лишь? Я просто счастлива!
Он сказал довольно:
– А все ломают головы, как сделать своих женщин
счастливыми… Дураки.
Она измучилась взбираться чуть ли не по отвесной круче, хотя
Олег постоянно помогал, а дважды вообще ловил, когда опиралась не на тот
камешек. Последний раз вообще ухватил чуть ли не за волосы, Барвинок завизжала,
но он держал, давая возможность вцепиться в камни.
– Ну что, может, хоть теперь привяжешься?
– К тебе? – прошипела она измученно. – Ни за
что!
Он хмыкнул, она подумала запоздало, что может понять не так,
мужчины все перевирают, но чувствовала себя слишком измученной, чтобы спорить,
а он посмотрел на нее и сказал с сочувствием:
– Ладно, уже близко.
Она карабкалась, хватаясь уже не за камни, а за самолюбие,
тело сперва ныло, потом вообще одеревенело. Она почти не чувствовала, как
сильная рука ухватила ее и втащила на неровную каменную площадку. Уступ
достаточно широк, но у нее не было сил отодвинуться, и она почти лежала на его
ногах, судорожно хватая широко раскрытым ртом воздух. Потом подумала, что это
может выглядеть некрасиво, мужчины любят, когда женщина часто дышит в других
случаях, сползла и легла рядом, повернувшись так, чтоб он видел в профиль ее
бурно вздымающуюся грудь и в изнеможении трепещущие длинные ресницы.
Из щели потянуло запахами леса, болота и вроде бы рыбы. Ей
показалось, что запахи начали усиливаться. Потом в темноте блеснула крупная
чешуя, но не рыбья, как ей показалось сперва, а скорее крупной ящерицы, что уже
и не чешуя…
Следом выметнулась огромная страшная голова на толстой, как
бревно, шее. Широкие ноздри с шумом втянули воздух, голова втрое больше, чем у
быка. Пасть распахнулась, показывая три ряда острейших зубов. Барвинок застыла
в ужасе, против такого чудовища нечего и думать бороться, а пока голова нюхала
воздух, из пещеры выбежало и все тело.
Ящер ринулся на Олега, подмял и пожирал целиком, как ей
показалось, но Олег орал и отпихивался, а Змей снова и снова хватал его чудовищной
пастью, однако Олег всякий раз оставался цел, а чудовище подпрыгивало на нем
всеми четырьмя, но не попадало жуткими лапами с крепкими когтями.
Барвинок трепетала, как листок на дереве под сильнейшим
ветром, Олег извернулся и крикнул:
– Не двигайся!
Она хоть и понимала, что двигаться нельзя, но всю трясет
так, что стучат не только зубы, но и ребра. Змей наконец повел на нее глазом,
чудовищные зубы в пасти стали еще длиннее, приподнял верхнюю губу.
Волхв крикнул из-под крылатого монстра:
– Тихо-тихо, Ушастик!..
Змей перевел на него горящий взгляд и снова опустил голову.
Барвинок потрясенно сообразила, что всего лишь обнюхивает волхва. Из пасти
выметнулся длинный змеиный язык, моментально скользнул по лицу ее странного
спутника и втянулся обратно. Олег наконец выбрался из-под крылатого чудища,
охнул, схватившись за поясницу.
– Зверюка…
Змей виновато опустил голову и помахал длинным хвостом,
сбивая камни. Барвинок слышала, как покатились по склону, собирая внизу лавину.
В глазах исполинской рептилии светились любовь и обожание. Олег потрепал по
огромной, как скала, голове.
– Ладно-ладно, я здесь…
Барвинок пропищала, шумно дрожа за большим камнем:
– Ты с ума сошел?
Олег подумал, ответил замедленно:
– Ну, если брать философскую категорию…
Она вскричала:
– Это же дракон!..
– Дракон, – согласился он. – Правда,
хорошенький? Посмотри, какие лапы!.. А пузо… И чешуйки блестят, как маленькие
солнышки. Чудо ты мое глазастенькое…
Дракон подставлял ему голову, Олег трепал по ней ласково,
хотя, на ее взгляд, если бы даже дубиной колотил по такой башке, тот вряд ли
заметил бы. Барвинок содрогалась, наблюдая со страхом, как чудовище сопит и
умильно закрывает глазки, а Олег гладит так рассеянно, что то и дело попадает
пальцами в зубастую пасть.
– Выходи, – сказал он буднично, – я вас
познакомлю.
– Да? – прокричала она язвительно. – А он уже
пообедал?
– Посмотри на его пузо, – предложил он. –
Видишь, сытый…
Она начала медленно приподниматься, не спуская взгляда с
чудовища.
– Ну смотри, если он меня съест, я тебе этого не прощу…
– Он пообедавший, – заверил Олег, подумал и
добавил с сомнением: – Правда, от десерта ему отказаться трудно…
Она застыла, страшась теперь и вернуться. Дракон поднял
голову и уставился на нее в упор. В немигающих глазах начало разгораться пламя.
– Ну вот, – сказала она с отчаянием. – Ну
вот…
– Да, – сказал он, – отказаться трудно, но
придется. Не бойся, я его воспитывал так, чтобы он жрал все, кроме людей.
– Какой заботливый, – сказала она, – не
думала, что о людях так печешься.
Он удивился:
– При чем тут люди? Я о нем беспокоюсь. Пока будет
жрать лесную дичь, а изредка корову какую утянет, да и то если та отобьется от
стада и забредет в его владения, никто не будет беспокоиться. Живет себе дракон
и живет!.. А вот если начнет пожирать людей, тогда либо сами соберутся большими
толпами, либо попросят короля прислать войска…
Двигаясь тихонько-тихонько, она подошла к ним, стараясь
держать Олега между собой и драконом, осторожно присела на камень. Дракон
ревниво посмотрел на нее и предостерегающе показал длинные зубы. Она поняла
намек и отсела от волхва, пусть остается в полном распоряжении этой страшной
рептилии.
