Волхв деловито снял с одного убитого роскошную перевязь с
украшенными накладками ножнами, рукоять меча с красным рубином в навершии в
самом деле отличается от других мечей, когда только и успел рассмотреть, хотя
да, это понятно, мужчины в первую очередь смотрят на оружие, потом на самого
человека.
– Хорошо живут, – произнес он озадаченно. – У
простого стражника такой рубин?
– Это же начальник караула, – возразила она
автоматически.
– Все равно, – пробормотал он. – Камень
больно велик. Пойдем, чего стоишь? Я понимаю, смотреть приятно, но идти надо.
– Свинья, – прошипела она. – Тут крови по
колено, а ему, видите ли, смотреть приятно!
– Не мне, – возразил он мирно. – Тебе…
– Почему мне?
– Женщина, – ответил он непонятно. – За
свободу борешься.
И хоть вроде бы торопил ее, и вообще должны мчаться отсюда в
панике и дикой спешке, оставляя клочья одежды на каждом углу, но сам как будто
все делает замедленно, спокойно, чуть ли не сонно, хотя, надо признать, в
какие-то моменты ускоряется так, что просто исчезал из виду, как прыгнувший
кузнечик.
Дорога из подвала показалась впятеро длиннее, чем когда ее
тащили сюда. Сердце трепетало от ужаса, вот-вот обнаружат, но стоило ей
взглянуть на волхва, как начинало успокаиваться.
У него в самом деле спокойно-сосредоточенный вид, будто идет
на базар покупать козу. На выходе из подвала встретился воин в добротных
доспехах и с кувшином в руках. Он не успел вытаращить глаза, как тяжелый кулак
ударил его в лицо.
Олег поймал выпавший из рук кувшин и бросил его Барвинок.
– Держи крепко!
Она ухватила, охнула и опустилась с ним до полу, кувшин
тяжел, вино хлюпает возле самого горлышка. Олег пошарил на поясе оглушенного,
снял связку ключей. Барвинок вздрогнула, когда он безжалостно наступил на горло
часового и подержал так, прислушиваясь к его конвульсиям.
– Все, – сказал он наконец, – идем!
Она спросила затравленно:
– А что с этим делать?
Он покосился на кувшин.
– Выпить. Не хочешь? Тогда отнести наверх, прикинувшись
служанкой.
– Меня все видели!
– Поставь на пол, – ответил он нетерпеливо, –
осторожно, он хрупкий. И не отставай!
Она поспешила следом и, чтобы так не трясло, заставила себя
думать, было ли насчет выпить все вино в кувшине слабым проблеском юмора или же
у волхва получилось нечаянно, он по своей занудливости все понимает прямо и на
все дает прямые ответы…
Глава 22
Очередная дверь совершенно неожиданно для нее вывела во
двор. В черном небе страшно полыхают багровые облака, их втягивает в жуткую
круговерть на полнеба, где как в водовороте исчезают облака и даже звезды, а по
залитой багрово-красным светом крепостной стене ходят люди в блестящих доспехах
и с копьями в руках.
Олег уставился на них немигающим взглядом, как гигантский
удав, некоторое время шепотом, явно для нее, считал шаги. Барвинок не понимала
зачем, эта мужская премудрость выше ее понимания, наконец он шепнул едва
слышно:
– Жди здесь.
Она охнула, когда он поднялся во весь рост и побежал через
двор к стене. Часовые медленно расходились в стороны, волхв мчался, легкий, как
ночная тень. Барвинок с ужасом увидела, что он пробежал мимо ступеней, что
ведут на середину стены, и понесся к дальним.
Она затаила дыхание, ступеньки мелькали под его ногами,
часовой как раз дошел до башни и повернул обратно. Олег выпрыгнул на стену,
быстро ударил стража в затылок и заскользил, словно ветер, ко второму. Тот
неспешно дошел до своей башни, развернулся и… оказался лицом к лицу с
набегающим незнакомцем.
Олег с разбегу ударил его о каменную башню. Громада не
ощутила толчка, но часовой вздрогнул и закрыл глаза. Голова его упала на грудь,
Олег разжал пальцы, и только теперь Барвинок поняла, почему он так старательно
считал шаги.
Он поманил ее знаками, она торопливо взбежала по темным в
ночи ступенькам, испуганная и дрожащая, он сказал тепло:
– Скоро. Уже скоро все кончится. Так или иначе.
– А иначе, – пискнула она, – это как?
Он ответил шепотом:
– А ты как хотела бы, чтобы кончилось?
Она прошептала:
– Чтобы тебя убили, гад полосатый!
– Может быть, – сообщил он, – так и получится.
Эта сволочь сильнее меня.
Он поднялся и побежал по стене в сторону башни. Она
помчалась за ним, уже ничего не соображая, но если он не оставил ее там, а
позвал на стену, то явно хотел, чтобы она была поблизости…
Дальше был сплошной кошмар, она потом часто вздрагивала
среди ночи и просыпалась, вспоминая, как волхв ломился через стену чудовищ,
ломал стены, разбрасывал стражу, а когда ворвались в тронный зал великого мага,
ее затрясло при виде страшной, безобразной и кровавой драки, что по мужской
терминологии не драка, а доблестное сражение.
Олег ревел, как страшный зверь, несся, прыгая по спинкам
кресел, и рубил всех по дороге: мужчин, женщин, юных девушек, откуда они только
там и взялись, но впервые Барвинок не ярилась, потому что все эти сытые и
зажравшиеся от безнаказанности люди – уже звери, а не люди, они заслужили
смерть…
За волхвом остался прорубленный в рядах кресел проход, весь
забрызганный кровью и заваленный трупами. Он все еще продвигался вперед и
наверх, здесь его встретили уже плотные ряды закованных в доспехи воинов,
ощетинились копьями, мечами, пиками, но он избегал выпадов, а сам разил быстро
и страшно.
Ее сердце рвалось на части, он просто должен погибнуть,
потому что творит неправое дело, но другая ее часть властно кричала, что если
он умрет, то и она… пусть не умрет, но что-то в ней умрет точно…
Последние пали под его двумя мечами, кровь стекала с него
ручьями, но Барвинок чувствовала, что он если и ранен, то все равно еще готов
драться.
Стена с грохотом рассыпалась, с той стороны тяжело вошел,
опираясь на такой же, как у волхва, посох, очень грузный человек, который
смеялся над Барвинок и велел бросить в подвал к ее спутнику.
Глыба камня, услужливо рассыпавшись перед ним, растаяла, он
шел по зеркальным, ровным и чистым плитам.
– Так вот ты каков, – произнес он нечеловечески
спокойно. – Я должен был заподозрить, когда ты попал в наши руки так
легко…
Олег дышал тяжело, но ответил хриплым голосом сразу:
– Теряешь бдительность? Это от безнаказанности, Черный
Маг.
– Теряю, – согласился Черный Маг. – Но это
ничего не значит. Моя сила со мной. А все эти мелочи, что ты разбил по дороге,
восстановимо.
