– Ты права, – обронил он. – Найдя магическую
воду, первым делом создал вот это… ну, домик, мебель… Но тут же спохватился,
совестливый наш, что вроде бы нехорошо хапать все самому, вернулся в село и
начал там людей мучить…
Она смотрела, как он поднес чашу к губам и осушил с такой
скоростью, словно три дня шел по жаркой пустыне.
– Ты о ком?
– О Кривом Корне, конечно… Вот уж прозвище точно
прилеплено.
– Почему мучить? – перепросила она с
возмущением. – Разве он людей мучил?
– Именно, – подтвердил он. – Не только
заставил их работать, что вообще-то хорошо, но велел им быть счастливыми! Это
хуже, чем на каторге в каменоломне. Ты пей, это травяной чай.
Она заколебалась, у волхва слишком уверенный вид и твердый
голос, в таких случаях возражается само собой, чтоб не задавался, но смирила
бунтарство, села напротив и сказала рассудительно:
– Он хороший человек!
– Хороший, – согласился Олег.
– Так в чем его вина?
– Что дурак, – сообщил он мрачно.
Она не успела возразить, донесся приглушенный гул, сперва ей
показалось, что далеко-далеко идет мимо гроза, однако на столе задребезжала
посуда, а подсвечник закачался. Олег, даже не послюнив пальцы, взялся за фитиль
ближайшей свечи, та тут же погасла, со вздохом поднялся и прошелся вдоль стен,
погружая комнату в полутьму.
Гореть осталась одна последняя у входа, Барвинок следила за
ним удивленными глазами.
– Ты чего? – спросила она встревоженно.
– Чтоб пожара не было, – сообщил он
буднично. – Люблю на огонь смотреть, но поджигать – нехорошо.
– Кто бы говорил, – сказала она саркастически.
– А что?
– Мне кажется, ты просто обожаешь ломать и рушить.
Значит, и поджигать любишь.
– Я и ломать не люблю, – сказал он, – ладно,
пора уходить и отсюда. А я только собирался перевести дух…
– Почему уходить? – вскричала она. – Зачем
уходить? Подумаешь, где-то гроза… Пусть даже подземная!
– Боюсь, – сказал он совсем небоязливым
голосом, – это не совсем гроза. Лучше уйти. Безопаснее.
Посуда подрагивала все сильнее. Кувшин, покачиваясь,
придвинулся к краю стола. Барвинок не успела указать на него волхву, как кувшин
свалился. Этот гад не смотрел в ту сторону, но рука моментально сдвинулась,
пальцы ловко ухватили за горлышко и водрузили кувшин на место.
Тот упрямо пополз снова к краю, но Олег уже поднялся и начал
собирать на себя перевязь, лук, колчан со стрелами, взял в руки посох.
Барвинок в недоумении озиралась по сторонам.
– Ты можешь сказать, что тебя так страшит?
– Гости, – ответил он лаконично.
– Мы тоже гости!
– Мы хорошие, – сообщил он. Посмотрел на нее и
уточнил: – По крайней мере, я.
Она бросила сердито:
– Ну, спасибо!.. Я не думала, что ты такой трус!
– Зря, – обронил он непонятно. – Впрочем, я
уже не трус, а предусмотрительный. Весьма. И осторожный, конечно. Так что не
копайся, уходим.
Назло ему она нарочито долго допивала настой из трав,
жалуясь, что слишком горький. Олег уже стоял у порога и прислушивался к тому,
что происходит за дверью.
– Ладно-ладно, – крикнула она. – Дай пару
минут, я все-таки соберу свои вещи!
– Какие?
– Ну… сама соберусь.
Оставив на столе немытую посуду, что вообще-то непорядок,
хотя бы сполоснуть, она кое-как поднялась, пожаловалась, что устала, и
вообще-то сейчас ночь, если он уже забыл, в это время все люди спят…
Пара минут превратились в двадцать, Олег все тревожнее
зыркал по сторонам, наконец она сказала:
– Вроде бы ничего не забыла. Пойдем…
Жуткий грохот заглушил ее слова. Пол под ними качнулся. Под
столом, за которым только что мирно пили настой, прочный дубовый пол вздыбился,
дерево затрещало, стреляя в потолок мелкими злыми щепками. Следом выбросило
наверх сухие и почему-то дымящиеся комья земли.
Барвинок вскрикнула:
– Что это?
Из дыры в земле поднялась массивная фигура закованного в
стальные латы плотного человека с узкой клиновидной головой в металлическом
шлеме. В следующее мгновение Барвинок с ужасом поняла, что никакие не латы, это
твердая, как у жуков, кожа. Голова, спина и даже живот – в плотном хитиновом
панцире.
Земля еще осыпалась с гладкого тела, а человекозверь быстро
подошел к столу, осмотрел посуду, столешницу, затем подбежал к стене и потрогал
глиняные миски на полке. Барвинок с ужасом видела, как странное существо, все
еще не видя их, принюхивается, ощупывает посуду.
– Отходим, – прошептал Олег. – Тихо-тихо.
– Прости, – сказала она тихонько, – это я
прокопалась…
– Ладно, в другой раз будешь… осторожнее.
Она отступала, не отрывая от чудовища испуганного взгляда.
Олег неслышно вышел в сени, придержал створку для Барвинок. Пятясь, она
споткнулась о порог. Олег моментально выбросил вперед пятерню и подхватил
падающую, но Барвинок от неожиданности громко вскрикнула.
Зверь из подземных глубин моментально повернулся. Барвинок
вскрикнула громче, встретившись с горящим, как раскаленные угли, взглядом
пурпурных глаз. Олег что-то процедил сквозь зубы и, выдернув ее наружу, тут же
выпустил и покрепче ухватил посох двумя руками.
Барвинок, рухнув на землю, поспешно откатилась в сторону.
Зверь с ревом прыгнул прямо из дверного проема. Ростом он был почти с Олега, но
шире и явно тяжелее. Олег готовился встретить грудь в грудь, но в последний
момент быстро шагнул в сторону и нанес удар уже не в лоб, а в затылок.
Чудовище с хриплым ревом пролетело по воздуху три шага и
рухнуло на землю. Когти глубоко зарылись, как в мягкую глину, в камень плит,
что так красиво идут вокруг домика.
Олег бросил быстрый взгляд на Барвинок.
– Вставай. И держись за мной.
– Он поднимается! – вскрикнула она.
– А ты чего ждала? – бросил он зло.
Она не успела подробно рассказать, чего она ждала, чудовище
со скрежещущим ревом поднялось и бросилось на противника. Снова волхв отступил
в сторону и ударил человека-жука в то место, где голова крепится к плечам. У
зверя шеи нет, толстая пластина головы заходит краем на широченную литую
пластину спины и корпуса, Барвинок видела, как посох с силой и тяжестью
толстого железного прута врубился в это место.
Хрустнуло, по краям хитина пробежали трещины. Зверь
развернулся, но не прыгнул на Олега, а начал приближаться медленно, расставив
громадные крючковатые лапы. Барвинок передернуло от лютой ненависти в красных
глазах. Олег отступил, ноги ставит осторожно, и когда попался камешек, легонько
отодвинул в сторону, ступня встала на твердое плотно и надежно.
