– Оставшись без мужчин, – сказал он, –
женщины, чтобы не погибнуть от голода, вынуждены сами не только пахать, но и
ловить рыбу, стрелять из лука оленей, учатся ездить верхом… Это длится недолго,
за это время подрастут младенцы и возьмут на свои плечи мужскую работу, но слух
о таких вот местах, где одни женщины, распространяется среди мужчин быстро. Вот
тебе и начало слухов об амазонках. А дальше рассказы растут, ветвятся,
приукрашиваются… Никто нигде и никогда не обнаруживал никаких амазонок. Их
царства. Или хотя бы племен.
Она пробормотала:
– Но слухи такие упорные…
– Потому что всем этого хочется, – пояснил он
почти ласково. – Как мужчинам, так и женщинам. Хоть и по разным причинам.
На улицах все так же мало народу, спят долго, наверное, во
сне находят пещеры с сокровищами, лампы с древними богами, мечи-кладенцы,
скатерти-самобранки и золотых рыбок…
– Не отставай, – посоветовал он. – Надо
выбраться из города до того, как стражам станет известно о такой драке.
– Да-да, – согласилась она послушно. – Как
скажешь!
И хотя это послушание далось с трудом, но приходится
твердить себе, что согласился взять ее с собой, хотя может и отказать… хотя
согласился подозрительно легко. Она ожидала сопротивления посерьезнее, но ворох
заготовленных доводов оказался ненужным, а она так старалась подобрать самые
убедительные! Значит ли это, что нравится этому загадочному человеку больше,
чем он выказывает?
Глава 9
Город остался позади, приплюснутые своей тяжестью зеленые
холмы расступились, за ними распахнулась прекраснейшая долина. Она, как
спокойное озеро, лежит в чаше с бортами из невысоких гор, сейчас золотых в
прямых солнечных лучах.
Волхв едет молчаливый, Барвинок поглядывала на его хмурое
лицо и старалась понять, о чем думает этот странный человек. К примеру, долина
просто чудо, почему нет сел с их садами и огородами? Либо людей на земле все
еще мало, либо здесь такие чудовища, что пожирают все живое…
Она зябко передернула плечами. Вот так часто бывает, что
понапугивает себя, а потом страшится ноги опустить с кровати на пол.
– Это жаворонок поет? – спросила она. – К
счастью!
Он переспросил хмуро:
– Что, новая примета?
– Нет, старая. А ты что, в приметы не веришь?
Он отмахнулся.
– Все приметы к счастью. Только одни к твоему, а другие
к чужому.
Она сказала обвиняюще:
– Ты ни во что не веришь! И людей, похоже, не любишь
вовсе.
– Их хорошо любить, – сказал он, – где-нибудь
в пустыне. Уйти хотя бы на сорок дней… а лучше – лет, вот тогда любишь и людей,
и человечество. А когда вернешься в город… повбывав бы!
– Ты злой, – сказала она в очередной раз и сама
поймала себя на повторе, надо бы уже лягать другими словами, хотя все равно
лягать и бодать, мужчин нужно держать в тонусе, да и чтоб привыкали, что это вообще-то
норма общения с женщиной. – Как ты таким стал?
– Когда нет выбора, – пробормотал он, –
именно тогда и приходит самое правильное решение…
Кони идут мелкой рысью, мимо проплыла роща, показался густой
и очень высокий кустарник. Волхв прислушался, его рука медленно поднялась к
плечу, неспешно достал лук.
Такими же замедленными движениями набросил на рог петлю
тетивы, уперев в луку седла, взял стрелу.
Не успела она глазом моргнуть, как он вскинул лук,
моментально натянул тетиву. Сухой щелчок показался чересчур громким, стрела
исчезла, волхв тут же выхватил вторую, послал ее в кусты, затем третью,
четвертую, пятую…
В зелени раздался дикий рев, у Барвинок от ужаса задрожали
колени, что-то упало, ломая ветки, затем еще, а спустя мгновение оттуда
поднялся во весь громадный рост великан, широкий и с дубиной из корня цельного
дерева.
Он тяжело шагнул в их сторону.
Олег проворчал:
– Ну и ладно…
Две стрелы сорвались одна за другой с тетивы, как темные
молнии. Великан вздрогнул, одна стрела пробила горло, вторая вонзилась в глаз.
Кони дрожали и пятились, Барвинок едва удерживала свою лошадку, Олег вообще
управляет только ногами, лук наготове, дышит учащенно, ноздри раздуваются, как
у зверя.
– Все, – сказал он коротко и, сняв тетиву, сунул
лук обратно в тулу. – Это был последний.
Барвинок пролепетала:
– Были… еще?
Он кивнул.
– В кустах еще двое. Нехорошо.
Она вскрикнула:
– Откуда ты знаешь?
– Запах, – буркнул он. – Ветер в нашу
сторону. Такой смрад несло, что уже и не знаю, как ты не почуяла. Или ты вообще
запахи… не ловишь?
Она прокричала оскорбленно:
– Я все ловлю!.. Но я не слышала никакого запаха! Я с
тобой разговаривала, это отобьет любые запахи! А как ты их… через зелень?
Она заставила упирающуюся лошадку приблизиться к кустам, та
храпела, дико вращала глазами и упрямилась, наконец Барвинок приподнялась на
стременах и рассмотрела среди обломанных веток два грузных мускулистых тела.
Эти истыканы стрелами чаще, три в одном, четыре в другом. Барвинок снова
поразилась, с какой мощью они вонзались в тела. По самое оперение, словно
великаны не из тугого мяса и костей, а из снега, что ли.
Олег не стал дожидаться, пустил коня мимо и дальше, угрюмый
и молчаливый. Она догнала, некоторое время ехала рядом, поглядывала искоса.
Сейчас должен не выдержать и, раз уж ни о чем не расспрашивает и не
восторгается, сам начинать скромно бахвалиться, как он их всех, однако волхв
помалкивал, она наконец ощутила, что он в самом деле уже не думает о них,
странный человек, другому бы на всю жизнь хватило хвастать и ходить в героях.
– О чем думаешь? – спросил она.
Он буркнул:
– Плохо это.
– Великаны?
Он покачал головой.
– Не сами великаны.
– А что?
– В кустах, – ответил он. Она продолжала смотреть
с вопросом в глазах, он поморщился: – Кто видел великанов в кустах? Они никогда
не прячутся.
Она подумала, кивнула.
– Я тоже о таком не слышала. И что? А эти спрятались.
– Им велели, – пояснил он.
Она посмотрела широко распахнутыми глазами.
– Зачем?
Он досадливо поморщился.
– Потому что в открытом бою, – сказал он
раздраженно, – у них не было бы против меня шансов! Не понятно?
Она сказала саркастически:
– Ах-ах, какой ты… Прости, это из меня все еще дрожь
выходит. Мы на конях, могли бы ускакать! Подумать только, проехали бы совсем
рядом… Им было бы достаточно руку протянуть. Или дубиной… У тебя нос, как у
собаки!
