Она вскинула брови, красиво изогнула шею и вывернула плечо,
стараясь заглянуть себе за спину.
– Я ослышалась или ты меня назвал привлекательной?
– А ты меня занудой?
– Но ты и есть зануда!
– А ты, – сказал он, – как вот сама
определила… да, есть в тебе кое-что, есть…
Она ждала с нетерпением, но он пошевелил пальцами в
затруднении, в некоторых случаях у зануд кончаются слова, в то время как у
беспечных гуляк в такие моменты как будто прорывается мешок с комплиментами и
красивостями.
– Есть, – согласилась она милостиво, – не
буду спорить. Еще как не буду!.. Но я не порочная. Я вообще само совершенство!
– Ага, – сказал он и широко зевнул. – Оно
самое. Ладно, я сплю.
Глава 15
И снова она, заснув на полу, пробудилась в кровати,
заботливо укрытая по самые ноздри одеялом. Сон выветривался медленно, она долго
лежала неподвижно, нежась и наслаждаясь покоем, уже поняла, что снова он,
избегая пререканий, которые неизвестно до чего доведут, поступил по-своему.
– Свинья, – заявила она, вылезая из-под
одеяла. – Отвернись, я одеваться буду!
Олег ответил сухо:
– Кони сытые бьют копытами. В смысле, уже оседланы. Я
вернулся взять мешок.
– Даже не позавтракаем? – спросила она сердито.
– Нет.
– Ну ты и свинья!
– Повторяешься, – напомнил он.
– Ну и что? Мне можно.
Через несколько минут она уже покачивалась в седле, все еще
чуточку сонная, еще даже не голодная, желудок не понял спросонья, что его
бессовестно обманули. Низкое утреннее солнце бьет в глаза и заставляет
некрасиво жмуриться, мир яркий и блестящий, оглушительно пахнет сеном, свежим
хлебом, а ветер принес сладкие запахи цветущего шиповника. Олег пустил коня в
галоп сразу же, как миновали ворота постоялого двора.
За городской стеной некоторое время шли деревни и ухоженные
огороды, а дальше потянулась зеленая степь с проплешинами выжженной земли.
Барвинок вертела головой, замечая курганы, оставшиеся от
древних народов, имена которых давно и прочно забыты, почти сравнявшихся с
землей могильников, расспрашивала волхва, а тот, к ее удивлению, отвечал
подробно и даже охотно, будто самому такое интересно.
На горизонте то появлялись, то исчезали таинственные
призраки гор, синеватые, тающие в дымке. Несколько раз на полном скаку
проносились через дикие рощи, где не ступала нога человека, множество сухого
бурелома, строевые деревья, а когда выскакивали, горячее солнце злорадно било в
бок огненными стрелами.
Она вспомнила яростную схватку с магом Перевертнем, плечи
сами собой передернулось, а внутри похолодело.
Волхв едет суровый и погруженный в думы, она догнала и
прокричала обвиняюще:
– С тем озером ты мог бы стать королем!
Он посмотрел на нее в удивлении.
– Всего-то?
Она поперхнулась, словно в рот влетел большой майский жук.
– А что… тебе мало?
Он сказал безучастно:
– Один мой знакомый, я его знавал еще атаманом
запорожских казаков, стал им недавно… Вроде бы добился своего, простой варвар
из Киммерии – и вдруг на королевском престоле!.. Правда, не вдруг, долго к
этому шел, но дело не в этом. Что-то на троне не стал счастливее сам и людей не
смог сделать лучше, чем они есть… Вот так-то. Еще один, близкий друг детства,
не раз мою шкуру спасал, сейчас королем в Барбусе, но только и думает, как
улизнуть оттуда… Так что мечта стать королем – это как мечта голодного о куске
хлеба. Наелся наконец и думает: как, это все?..
Она вздрогнула.
– А тот… который не мылся… он что, в самом деле царский
сын?
– Колоксай?
– Да!
– В самом, – подтвердил он. – Кроме того, он
герой, а это повыше, чем царский сын или даже царь. И уже знает, что есть
власть и повыше, чем царская…
Он выглядел таким самодовольным и вещающим только
непреложные истины, что злость заполнила ее всю и едва не выплеснулась из ушей,
что было бы весьма некрасиво, она перевела дыхание, успокаивая разбушевавшееся
сердце, и спросила ехидно:
– Старый вопрос, так до сих пор и не разрешимый… В
общении с женщинами мужчины умнеют или глупеют?
Он пожал плечами.
– Есть и другой вариант.
– Другого нет!
– Есть.
– Какой?
Он проворчал:
– Остаются такими же. Не понимаю, почему в вашем
присутствии надо меняться? Мне вот без разницы. Вон, смотри, синичка прыгает,
червячков клюет… Хорошенькая какая, верно?
– Ну, милая… – пробормотал она, – и что?
– А то, что я вот посмотрел, – объяснил он
насмешливо, – и не стал ни умнее, ни глупее. А она может сколько угодно
думать, что я меняюсь, глядя на нее…
Она прошипела:
– Ну ты и свинья…
Он ухмыльнулся, взгляд устремлен вперед, лицо суровое,
красиво жесткое, словно умело вырезано из камня, а она чувствовала, что у нее
от жары взмокли подмышки, и старалась оттопыривать руки, когда волхв не
смотрит, чтобы встречный ветер успевал высушивать, это ужасно, когда мокрые
пятна, а еще и запах, неприятно постельный…
Олег время от времени бросал на нее взгляд, однажды коротко
бросил:
– Привал. Ненадолго.
– Хорошо, – прошептала она и почувствовала, что
еще вот так версту – и она свалится с коня. – Если устал, то отдохни. И
кони пусть переведут дух…
– Да-да, – ответил он. – Главное, кони.
– Конечно, – шепнула она упрямо.
Он спрыгнул, протянул к ней руки. Она не успела возразить,
как он снял с седла, словно ребенка, поставил на землю и сказал отечески:
– Присядь. Будешь веточки в костер подбрасывать.
– Какой костер? – спросила она.
– Будет, – пообещал он.
Она без сил опустилась на землю, а буквально через минуту
волхв принес целую гору отборных сухих веток. Дважды ударил кресалом о кремень,
искры полетели прямо в просушенный солнцем мох и тут же взвились веселыми
огоньками, а следом принялись расщелкивать мелкие прутики, лизать средние и
жадно поглядывать на крупные.
Она огляделась, место совсем дикое, хотя рядом мелкий
ручеек, с десяток деревьев, странно перемешанных: два дуба, один клен,
остальные все ясени, крупные, но держатся со скромным достоинством, даже не
колышут ветками, как простонародный клен.
С другой стороны нечто грозное, настоящее ущелье, даже
отсюда чувствуется, что глубокое, а та сторона удалена почти на полверсты. К
счастью, дорогу не загораживает, если только не свернет там дальше и не
протянется на сотни верст…
