Он покосился на нее, она смотрела на него пытливо и с
какой-то надеждой. Он коротко усмехнулся.
– А ты умненькая, – сказал он одобрительно, –
соображаешь. Все верно, зависит от намерений. Но лучше, когда меня считают
слабее, чем я есть. Конечно, больше желающих напасть, зато больше шансов
отбиться.
– А когда будут знать, – продолжила она, –
что палка у тебя железная, но все-таки нападут…
– То мне придется туго, – ответил он
серьезно. – Но ты же никому не скажешь?
Она сказала обидчиво:
– И все ты врешь!.. Ничего у тебя палка не железная. И
не для драк вовсе.
– А для чего?
Она сказала обвиняюще:
– Ты в села заходишь, опираясь на нее, как немощный
старик, кряхтишь, вздыхаешь, а тебя жалеют, дают еду и кров.
– Молодец, – сказал он поощрительно. – Умеешь
говорить приятные вещи.
Шел он размеренным шагом, вроде бы не торопился, но ей то и
дело приходилось бежать, чтобы догнать, а когда все-таки догоняла, задирала
голову.
Когда идешь рядом с таким высоким и статным и чувствуешь,
как он огромен, еще больше презираешь свою хрупкость и малый рост, страстно
завидуя крупным статным женщинам, у которых на бедрах достаточно сладкого
молодого мяса для жадных мужских ладоней.
Правда, этот человек совсем не смотрит на нее как на
женщину, уж она-то хорошо узнает эти взгляды. Шагает ровно и сильно, на пальцах
блестят кольца, слишком простые с виду, чтобы быть простыми. В том смысле, что
когда делают волшебные, то не заморачиваются тем, чтобы украсить драгоценными
камнями, затейливой резьбой или дивной огранкой. Кольца магов обычно
проигрывают в красоте немагическим, а у этого все три кольца – два на правой и
одно на левой – выглядят очень даже скромно.
А еще на шее под самым горлом амулет, там в самом деле
недобро поблескивает красным огнем рубин, но мелкий, вряд ли в нем большая
сила. Похоже, больше всего силы в посохе. Она сама чувствует исходящую от него
мощь.
Ворот рубашки широко распахнут, на могучей груди тускло
поблескивают амулеты попроще, аккуратно нанизанные на толстый шнурок. Обычно их
с почтением носят каждый отдельно, но иногда и вот так на одной веревочке, это
когда их много. У этого десятки, все мелкие, плотно подогнанные так, что
выглядят, как бусы.
Деревья расступились и очень неохотно выпустили их на
свободу. Он чувствовал острое сожаление лесных великанов, но не удосужился даже
помахать им рукой.
Женщина сказала внезапно:
– Ты всегда такой молчун? Почему даже не спросил, как
меня звать? И как зовут тебя?
Он в изумлении оглянулся.
– Ты еще здесь?
Она спросила обиженно:
– А где мне быть?
– Ну… улепетывать от волков.
– Меня зовут Барвинок, – сказала она.
– Красивое имя, – произнес он вежливо. –
Что-то такое цветное… вроде бабочки-капустницы. Нет, та вся белая… а ты вроде
мотылька на троянде.
Она кивнула, милостиво принимая похвалу своему имени.
– А тебя?
– Олег, – ответил он.
– Олег? Просто Олег?
– А тебе мало?
Она пожала плечами.
– Обычно у мужчин имена подлиннее. И еще всякие
прозвища… ну там Ужасный, Непобедимый, Победоносный, Блистающий, Молниеносный…
У тебя какое прозвище?
Он поморщился.
– Обойдешься.
Она снова пожала плечами.
– Как хочешь. Мне даже проще, если тебе в самом деле
все равно… а тебе не все равно, только не признаешься. С такой статью ты не мог
не заработать прозвища.
Он хмыкнул, но смолчал, мужчины должны быть или хотя бы
казаться неразговорчивыми, это, по их мнению, добавляет им суровости и
мужественности, а этот здоровяк с зелеными глазами все-таки мужчина, хоть и
старается выглядеть чем-то особенным.
Впереди поднялась небольшая и буйно заросшая сухой травой
каменная гряда, Барвинок услышала ропот волн, а когда перевалили через
невысокий гребень, перед ними открылась широкая река с быстрой водой.
– Эх, – сказал ее спутник с досадой, – вон же
дорога! А мы ломились через кусты, как двое лосей…
– Это ты лось!
– Да я бы сообразил, – ответил он с непонятной
интонацией, – если бы меня некоторые тут не отвлекали…
– Чем?
– Чириканьем…
– Тебе не нравится мой голос?
– Если бы. А то нравится.
Укатанная колесами тысяч телег дорога, выйдя из леса, сперва
петляла, потом увидела мост и радостно понеслась к нему по прямой. Деревянный,
но широкий и надежный, две телеги разъедутся, он соединил, как скоба, оба
берега.
Барвинок довольно взвизгнула, не нужно искать брод или
лодочника, Олег кивнул и пошел быстрым шагом.
Она первая начала замедлять шаг, на середине моста двое
крепких мужчин расположились в чересчур вольных позах. Один прислонился к
перилам стоя, другой сидит, расставив ноги, и мерно втыкает нож в деревянный
настил.
Глава 4
Олег шел неторопливо и уверенно, мужчины повернули к нему
головы. Барвинок ощутила их оценивающие взгляды. Когда приблизились шагов на
пять, тот, что стоял, отклеился от перил и сказал лениво:
– За топтание нашего моста… плата.
А сидящий, он постарше и покрупнее, добавил мирно:
– Если нечем платить, можешь оставить лук.
Олег ухмыльнулся:
– Рассмотрел?
– У меня глаз острый, – сказал мужчина
довольно. – Лук хорош…
Первый хохотнул и сказал молодым, задорным голосом:
– А мне так лучше оставь девку!
Олег сказал уважительно:
– Хорошее дело. В самом деле… Мост требует ласки и
ухода. Вы построили, ремонтируете, молодцы! Без присмотра и домашняя скотина
дичает. За такой мост, понятно, вам и должны платить, это все правильно.
Барвинок выглянула из-за его спины, пискнула гневно:
– Неправильно!
Он удивился:
– Почему?
Она прокричала так, будто он находился на другом конце
света:
– Потому что они не строили этот мост!
– Не может быть, – не поверил Олег, он повернулся
к молодцам: – Разве это не вы построили мост?
Тот, что постарше, кивнул утвердительно, выбрав этот путь:
да, построили, второй весело расхохотался, гордо выпятил грудь и сказал
победно:
