– Мы что, дураки? Мост уже был. Мы просто собираем
деньги за проход по нему. Кто отказывается платить – сбрасываем в воду. А тут
глубоко… И река широкая.
Олег в великом недоверии повернулся к старшему.
– Он что… врет?
Тот с неудовольствием поморщился.
– Не совсем.
– Это как? Построили вы мост или нет?
– Не строили, – объяснил старший, – зато
собираем совсем понемногу. Потому люди платят. Если бы требовали много, через
мост никто бы не ходил. Там ниже лодочник, но берет больше. Да и не перевезешь
на лодке коня с повозкой.
Олег пробормотал:
– Потому и берете ровно столько, сколько могут дать…
Ладно, ребята. Вы ищщо молодые, дурь играет. А жить нужно праведно, честно. В
смысле, своим трудом! Вы могли бы землю пахать, плотничать, лес валить. Еще,
слышал, каменщики везде нужны…
Оба смотрели угрюмо, набычившись, но старший смолчал, только
всем видом показывал, что без оплаты не пропустит, а молодой вскричал:
– Он совсем дурак!.. Ты слышал, ты слышал, что он
говорит?
Старший пробурчал:
– Он дело говорит. Но кто уже попробовал этой сладкой
жизни, другой не захочет.
– Я знавал таких, – возразил Олег голосом
строгого, но справедливого наставника, – закоренелых злодеев, что
раскаивались, проливали слезы и возвращались к честному труду. Но, правда,
таких случаев мало, а жаль, правда? Потому правы те цари, что просто вешают
всех разбойников сразу, даже не пробуя исправить. Людей на свете много,
плодятся хорошо, земля дает хлеб и траву, только потом саранча и засухи…
Барвинок оцепенела, но кулачки ее сжимались, а сердце в
страхе колотится, как пойманный воробышек о прутья клетки. Разбойники уже
хмурятся, этот прохожий с его рассудительностью раздражает: плати и топай
дальше, не хочешь платить – возвращайся, а этому все расскажи и объясни…
– Ладно, – сказал Олег со вздохом, – вон там
далеко белеет шатер вашего вожака?
Старший сказал уважительно:
– У тебя хорошие глаза. Да, он там.
Олег обернулся к Барвинок:
– Пойдем, объясним тому человеку, что нехорошо брать
деньги за мост, которого не строили. Почему-то думаю, что собранные они
потратят совсем не на ремонт…
Старший впервые скупо усмехнулся.
– Ты прав. Совсем не на ремонт. Но через мост не
пройдешь. Даже к нашему вождю.
– Вожаку, – поправил Олег кротко. – У
разбойников не бывает вождей, а только вожаки.
Младший уже кипел гневом и, едва Олег сделал шаг, резко и
коротко замахнулся. Олег моментально перехватил руку, дернул. Барвинок услышала
скрип и хруст ломаемых суставов. Рука разбойника вывернулась в неестественном
положении.
Он жалобно вскрикнул. Второй разбойник зарычал и, выдернув
из-за пояса длинный нож, быстро вскочил на ноги. Олег перехватил руку тем же
приемом, тоже вывернул, но ломать не стал, а посмотрел в побелевшее лицо и
сказал задумчиво:
– Говоришь, кто попробовал этой сладкой жизни, другой
не захочет?
Он вынул нож из безжизненной ладони, Барвинок не успела
слова сказать, как швырнул через перила в реку. Разбойник стонал от боли, Олег
повернул его спиной к себе и дал пинка в поясницу. Снова зловещий хруст,
разбойник упал ничком и раскинул руки.
Молодой выхватил левой рукой нож. Глаза горели лютой злобой,
на лице стыд и унижение, на молодую женщину старался не смотреть.
Олег сказал мирно:
– Одумайся, парень.
Разбойник прыгнул, волхв шагнул в сторону и взмахнул рукой.
Несчастный проскочил мимо, Барвинок услышала негромкий треск, когда ладонь
ребром ударила сзади в шею.
Он рухнул, Олег сказал с печалью:
– Пойдем. Скажем вожаку, что так поступать нехорошо.
Она пошла за ним, вся дрожа от страха и возбуждения, уже
вблизи берега оглянулась. Оба разбойника остались распростертыми в тех же
позах.
– Не погонятся?
– Нет, – ответил он сумрачно.
– Ты крепко врезал, – сказала она, – не скоро
встанут.
– Уже не встанут, – ответил он лаконично.
Она еще раз оглянулась. Оба лежат, как брошенные на камни
мокрые тряпки. Похоже, молодому волхв перебил шею, у основания черепа позвонки
самые тоненькие, она, как лекарь, знает, их надо беречь. Зверь, что прыгает на
человека с дерева, старается их сразу перекусить, тогда жертва не может
шелохнуть и пальцем…
Но старшего волхв ударил ногой в то место, где позвоночник
самый толстый. Правда, с такой силой, что тот все равно переломился, она узнала
этот неприятный хруст…
Они вышли на берег, выше в тени деревьев шатер, у костра
трое играют в кости, еще один водит с неприятным звуком точильным камнем по
острию меча. Пятый привязывает к конским мордам торбы с овсом. Все не сразу
обратили внимание, что через мост на их сторону перешли мужчина с женщиной,
потом кто-то взглянул на мост, охнул, закричал:
– Кабан и Хорек!.. Что с ними? Эй вы, стойте!
Барвинок дрожала и старалась держаться к Олегу поближе, хоть
и понимала, что ему для замаха может понадобиться пространство. Олег шел прямо
к шатру. Люди у костра заинтересованно подняли головы, а тот, что с мечом,
поднялся и лениво пошел им навстречу.
– Стой!.. Ты хто?
– Мирный человек, – ответил Олег смиренно. –
Хочу вашему старшому дать совет…
Один от костра вопил:
– Да посмотрите, что с Кабаном и Хорьком!.. Чего они
там разлеглись?
Тот, который с мечом, упер его в грудь Олега.
– Стоять!
– Грубый ты, – укорил Олег.
Взмах руки, выбитый меч взлетел в воздух, короткий удар с
другого плеча, разбойника унесло шагов на десять. Олег вскинул руку и
растопырил пятерню. Меч впечатался точно рукоятью, вскочившие у костра
остановились в нерешительности.
Олег укоризненно покачал головой.
– Ох, ребята… Прибыльное у вас дело, но больно
рисковое…
Полог шатра распахнулся, на пороге появился громадный
свирепый мужик, лицо перекошено жутким шрамом, в плечах косая сажень. Мгновенно
оценил обстановку, рявкнул:
– Убить их! Быстро.
Трое бросились с обнаженным оружием, четвертый оставил коней
и тоже кинулся в схватку, выхватывая из-за пояса дубинку. Олег отпихнул
Барвинок себе за спину. К ее удивлению, он выронил меч, сам шагнул навстречу
набегающим, чем явно смешал их планы, она видела вихрь движений, слышала звук
глухих ударов, хряск, стоны, а когда Олег замер, все четверо лежали на земле,
распростертые и стонущие.
