Барвинок запоздало сообразила, почему волхв трогал лук, а
он, сцепив зубы, раздавал удары молча и зло. Бой получился коротким, нападавшие
распростерлись на земле, и никто не пытался встать.
– Пятеро, – сказала она дрожащим голосом, – а
ты их…
– Шестеро, – уточнил он.
Тетива щелкнула звонко, стрела пронзила зеленый занавес и
пропала. Мгновение спустя послышался сдавленный вскрик. Барвинок ждала в
тягостном оцепенении, в кустах затрещало, слышно было, как повалилось грузное
тело.
Волхв даже не оглянулся, убрал лук и пошел дальше.
– Кто там был? – спросила она пугливо ему в спину.
– Вожак, – ответил он коротко. – Умная
сволочь!
Она догнала, спросила:
– Что спрятался?
– Впервые встречаю, – объяснил он, не поворачивая
головы, – чтоб сам, как дурак, не лез в драку.
Она сказала торопливо:
– Может быть, увечен? Без руки или ноги?
– Может быть, – согласился он. – Такие обычно
умнее. Это сила уму могила.
Она смерила его придирчивым взглядом:
– Хорошо сказал!
Он посмотрел непонимающе, Барвинок оглянулась, но они
спустились в низинку, холмик скрыл место схватки. И хотя ничего не увидела, но
не сомневалась, что ни один из разбойников так и не понял, что с ними
случилось. Теперь уже не поймут, у мертвых с пониманием плохо.
– А ты злой, – сказала она дрогнувшим
голоском, – знаешь?
– Знаю, – буркнул он.
– А почему?
– От доброты, – бросил он. – Добрый я
чересчур, понятно?
– Понятно, – ответила она торопливо, – еще
как понятно!
Глава 8
Древняя дорога уходит вдаль резкими изломами, Барвинок
устрашенно подумала, что подземные звери-великаны дрались друг с другом столь
яростно, что вздыбили над собой землю. Одни участки выложенной камнями дороги
поднялись на высоту в два копья, другие опустились во впадины, а кое-где дорогу
пересекают глубокие трещины, никакой конь не перескочит.
Волхв постоянно к чему-то прислушивался, она пошла рядом,
косясь на его хмурое лицо.
– Засада не случайна?
Он поморщился.
– Только сообразила? По-твоему, разбойники могли здесь
сидеть годами, ожидая неизвестно чего?
– Прости, – сказала елейным голоском, –
сглупила. Тогда он знает больше, чем ты думал.
– И умеет, – буркнул он. – Умен, сволочь.
Сумел просчитать, как я пойду! Нехорошо.
Она сказала заботливо:
– Когда знаешь, что ты не самый умный и сильный, это
хорошо. Будешь осторожнее. Может быть, и не получишь по голове палкой, как заслуживаешь.
Он покосился неодобрительно, но смолчал, лицо стало
серьезным, а затем неспешными, но очень экономными движениями, когда ни единого
лишнего жеста, он достал лук и, резко согнув, набросил на рог петлю тетивы.
Когда вытащил из колчана стрелу, Барвинок начала оглядываться по сторонам, где
же поблизости жирный заяц или молодой гусь, и только сейчас услышала
приближающееся хлопанье крыльев.
С неба в их направлении быстро снижаются три громадные
птицы, как показалось ей, потом с ужасом увидела вместо мелких птичьих голов на
тонких шеях человеческие лица. Крылья не птичьи, хотя на концах блестят
металлом перья, а туго натянутые кожистые, как у летучих мышей…
Тетива звонко щелкнула, затем еще и еще. Чудовищные гарпии
вскрикивали, Олег не сдвинулся с места, только руки со все увеличивающейся
скоростью мелькали, а стрелы срывались и пропадали одна за другой.
– Прячься! – крикнул он. – Под корягу!
– Это ты меня так назвал жабой? – осведомилась
она.
Гарпии одна за другой начали суматошно бить крыльями, одна
камнем пошла вниз, другая пыталась набрать высоту, а третья с хриплым карканьем
ринулась на Олега.
Стрела ударила в раскрытый рот. Олег сделал два быстрых шага
в сторону, грузное тело ударилось оземь с такой силой, что Барвинок услышала
хруст костей.
– Они ж уже… – начала она и поперхнулась.
Из-за леса вылетела на небольшой высоте стая, как ей
показалось, крупных ворон, но все несутся в их сторону, нацеленные, как
брошенные сильной рукой дротики.
Вспикнув, она ринулась под упавшее и давно высохшее
дерево-великан, оно зависло над землей на обломанных рогульках веток. Заползая
на четвереньках, зацепилась воротником за сук и шипела, пытаясь вывернуться и
освободиться, а за спиной слышались частые хлопки тетивы, дикие крики в небе, а
потом сильные удары о землю.
Одна из гарпий с размаху ударилась в щель, Барвинок увидела
прямо перед собой дикое лицо с оскаленными зубами. Гарпия пронзительно визжала,
но вдруг дернулась, изо рта хлынула кровь.
Барвинок поджала ноги, страшась отползать дальше, ствол
дерева не настолько огромный, к тому же с той стороны тоже рухнула на землю и
трепыхается, пытаясь взлететь или хотя бы уползти, чудовищная
полуптица-полузверь-получеловек.
Барвинок, улучшив момент, с силой пнула ее ногой в морду и
развернула в сторону.
– Не вылезай! – донесся злой голос волхва.
– Я здесь, – прокричала она. – Обо мне не
думай…
Прижавшись щекой к земле, все равно видела только его ноги,
пришлось подползти чуть, и узрела во всем мужском великолепии, когда зверь в
нем взял верх и с горящими глазами и оскаленной пастью с наслаждением бьет
стрелами, двигаясь просто невероятно быстро, а оперенные древки со стальными
остриями уходят веером, догоняя одна другую.
Наверху звенел дикий крик, визг. У нее заломило в ушах, а в
виски стрельнуло острой болью. Небо, как ей показалось, просто закрыто этими
черными телами, хотя уже с десяток бьется, подпрыгивая в корчах, на земле.
Снова какая-то в судорогах попыталась забиться к ней под
корягу. Барвинок со страхом и омерзением вытолкала ее, бешено работая обеими
ногами.
Как из другого мира, прогремел полный ярости голос:
– Не вылазь!..
Она съежилась, ну зачем он так кричит, она женщина, к тому
же красивая, на красивых вообще кричать нельзя, хотя да, это не на нее кричит,
а за нее кричит, а голос у него сейчас грубый, потому что не успел поменять
ради нее, пусть лучше покричит, сейчас для него важнее оставаться злым и
собранным…
Под дерево занесло спутанную шерсть, Барвинок отчаянно
чихнула. Два окровавленных пера влетели следом, Барвинок от брезгливости едва
не высунулась с другой стороны, но там нечто ударилось оземь с такой силой,
словно упала с высоты не гарпия с тонкими птичьими костями, а корова с
воробьиными крыльями.
