– Женщина может дать счастье, – возразила
она, – но мужчины обычно ищут его не на том уровне.
Олег, несмотря на свою толстокожесть, сообразил, в кого
направлена стрела, почесал в затылке и признался:
– Многих женщин узнаем, может быть, не с лучшей
стороны, ты права, зато… с самой интересной.
Она спросила раздраженно:
– Ты о чем?
– У каждой части тела свой идеал счастья, –
объяснил он ехидно. – Желудку – хорошо поесть, ногам – отдохнуть, спине
почесаться…
– Берегись, – сказала она, – убогая мечта может
сбыться!
Он снова подумал, мыслит, видите ли, покачал головой.
– Не, что мечтать о таком, к чему только руку протяни?
– Ко мне не вздумай протягивать, – предупредила
она надменно.
Он вскинул выгоревшие рыжие брови, зеленые глаза блеснули,
словно в малахите отразился солнечный свет.
– А ты при чем? – спросил он в великом удивлении.
Она ощутила замешательство, опять попала впросак, но
ответила, гордо задрав носик:
– Это я на всякий случай. Вдруг у тебя хватит смелости.
Он проворчал:
– Нет уж, нет уж… На такое у меня никогда не хватит ни
смелости, ни дурости.
Он, однако, не спешил собирать хворост и раскладывать
костер, хотя закатное солнце неуклонно опускается к темно-багровому краю земли.
Барвинок уже подумала испуганно, что восхочет перекусить всухомятку и снова в
седло, брякнула же ему такое, но он взял в руки посох и пошел в сторону груды
обросших мхом массивных камней, руин чего-то древнего, огромного, но теперь там
только уродливые камни…
Из-за камней поднялась в рост человека огромная
отвратительная ящерица. Удлиненная морда с блестящими зубами, вся в крупных
костяных пластинках, показалась Барвинок просто ужасной и отвратительной.
Олег перехватил посох поудобнее и пошел к ней, бросив
Барвинок громко:
– Смотри и учись, женщина! С чудовищами поступают вот
так…
Ящер раскрыл пасть и зашипел. Олег пригнулся, словно
собирался броситься на ящера и свалить, внезапно резко развернулся и ударил… по
воздуху позади себя, как показалось ей. Посох ощутимо вздрогнул, наткнувшись на
некое препятствие. Барвинок ахнула: на землю рухнул, зажимая ладонями разбитое
в кровь лицо, толстый человек в халате, расшитом звездами.
Из его рук выпала чаша, на землю пролилось нечто зеленое,
слетела шапка в виде короны, и покатился выпавший амулет. Олег упер конец
посоха в затылок коленопреклоненному.
– Кто ты? Что здесь хранишь?
Барвинок смотрела то на Олега, то на ящерицу, что замерла
неподвижно и смотрела непонимающими глазами на схватку двух людей. Колдун
повернул голову в сторону Олега.
– Как ты…
– Сумел, – прервал Олег коротко.
– А это ты суме…
Обе руки колдуна с неожиданной ловкостью перехватили древко.
Олег от неожиданности выпустил, как решила Барвинок, колдун поднялся с посохом
в руках, кровь обильно стекает по лицу, но в глазах изумление и ярость непобежденного
зверя.
Он тут же замахнулся и нанес удар, однако волхв ловко
уклонился и, шагнув вперед, с силой выбросил вперед кулак. Барвинок услышала
треск, колдун откинулся на груде камней, застонал и начал сползать по ним, но
собрался с силами и бросился на Олега снова. Барвинок не увидела даже, как он
ухитрился сцепить пальцы на горле волхва. Тот побагровел, вздул жилы,
сопротивляясь, затем ухватил колдуна за голову и с силой ударил затылком в
камни.
Снова Барвинок услышала хруст, будто разломилось большое куриное
яйцо. Колдун сполз вниз, на камнях осталась кровавая дорожка, а под ним начала
скапливаться лужа.
Олег повернулся к ящеру. К удивлению Барвинок, он спросил
спокойно:
– А ты кто?
Ящер начал вздрагивать, Барвинок не поверила глазам, когда
Олег подошел к чудовищу вплотную и погладил по голове. Кривые лапы ящера
подогнулись, он упал, Олег нагнулся помочь, Барвинок закусила губу, когда волхв
нежно поднял молодую и, надо признать, хорошенькую девушку, хотя и крупноватую
слишком, с непомерно широкими бедрами, неприлично крупной грудью, пухлыми
губами и невинными голубыми глазами тупой коровы.
Она сказала слабым голосом:
– Благодарю тебя, мой спаситель… Меня зовут Инга, я
дочь городского старосты. Ты убил злого колдуна, теперь его чары рассеялись. Ты
спас меня, ты спас!
Олег сказал с великолепной небрежностью:
– Пустяки. Не стоит благодарности.
Она сказала крепнущим голосом:
– Нет-нет, я обязана отблагодарить! Что я могу для тебя
сделать, герой?.. У меня ничего нет, кроме меня самой. Но ты можешь насладиться
мною, как хочешь, когда хочешь и сколько хочешь. Я все равно останусь перед
тобой в неоплатном долгу…
Олег бросил косой взгляд на застывшую Барвинок и сказал
громко:
– Хорошо сказано. Как и надлежит женщине. Но нас, как
видишь, двое…
Инга бросила быстрый взгляд в сторону Барвинок.
– О, прости, я не знала…
– Пустяки, – повторил Олег. – Она просто
спутник. Мы с нею ничем… ну, ты понимаешь. Только идем вместе.
Инга посмотрела на Барвинок уже без ревности.
– Да? Тогда она не будет возражать, если мы проведем
ночь вместе?.. Я хочу хоть что-то для тебя сделать, а раз не могу полезное, как
предпочитают мужчины, то хотя бы приятное, как умеем мы…
Барвинок задыхалась от злости, но мило улыбалась так, что
щеки болели, и даже прощебетала:
– Да-да, Олег, мы же ее спасли! Подумать только, та
сволочь превратила ее в ящера… Бр-р-р-р! надеюсь, эта несчастная недолго им
была, не набралась привычек…
Олег осведомился:
– А что у них за привычки? Как у пауков?
Барвинок мило улыбнулась Инге и прощебетала весело:
– Не знаю, но я же говорю, она такая милая, так что,
надеюсь, ничего не случится.
Инга тоже улыбалась Барвинок, но глаза ее сузились, а улыбка
стала напоминать оскал.
– У тебя очень милая спутница, – проговорила она
воркующим голосом, от которого на земле выступил иней, а воздух
похолодал. – И так много знает… Интересно, откуда?
Барвинок сказала щебечуще:
– О, я такая любопытная, и память у меня хорошая…
Инга повернулась к волхву и кокетливо прощебетала:
– Ты такой могучий, у тебя такие сильные руки, такая
широкая грудь… Я чувствую жаркое пламя в тебе! Позволь, я погашу огонь в твоих
чреслах…
Гадина, стучало в голове Барвинок гневное. Дура тупая,
ничего другого не знает и не умеет, не зря ее сдали в жертву тому колдуну. А
этот дурак размяк, мужчины любят слушать, какие они сильные, могучие, и хотя он
в самом деле не слаб, ничего нового эта дура не сказала, но все равно доволен,
улыбается, как кот, стащивший с кухни большую толстую рыбу…
