Неужели этот дурак разомлеет настолько, что позволит ей это
самое, гасить огонь в его чреслах, слова-то какие подобрала, дура! Не сама
придумала, где-то услышала. С ее куриными мозгами ничего не придумать, но
мужчинам от женщины и не надо, чтобы придумывала. Им хватает, чтобы лежала.
Главное, молча…
Барвинок поспешно достала еду, а то еще волхв этим займется,
она вообще окажется задвинутой за край земли, а так хоть в чем-то хозяйка,
волхв развел большой огонь, Инга просто сидела и глупо улыбалась, иногда
вскидывала руки, поправляя прическу, это у всех женщин выглядит красиво, но,
главное, ее исполинская грудь тоже приподнималась и опускалась, заставляя даже
Барвинок смотреть на нее, а про волхва так и говорить нечего, Барвинок
старалась даже не коситься в его сторону, опасаясь увидеть жадный мужской
взгляд, направленный, увы, не в ее сторону.
Еще Инга время от времени зябко поводила плечами, словно все
еще холодно, и грудь призывно колыхалась в стороны, колыхалась и колыхалась.
Барвинок держала на лице застывшую улыбку, в желудке тяжелая глыба льда, с ее
крохотной грудью лучше отсесть подальше, да некуда…
После ужина Олег основательно устраивался на ночлег, убирал
сучки и веточки с земли, расстелил плащ, а когда лег, Инга сразу же с
обворожительной улыбкой опустилась рядом.
Барвинок поднялась и пошла к коням, без всякой нужды проверила
овес в их торбах, но чувствовала, как ее уши выворачиваются, чтобы слышать все,
что говорится за ее спиной.
Олег бросил короткий взгляд в ее сторону.
– Гм… – сказал он громко и зевнул, –
вообще-то мне его недавно основательно погасили.
– Кто? – спросила Инга с кокетливой
улыбкой. – Это было еще в городе? Я сумею разжечь снова…
– Нет, – сказал он. – Перед тем, как
подъехали сюда. Моя спутница решила, что я не должен ни на что отвлекаться и…
по-дружески, только по-дружески, как ты понимаешь…
Барвинок застыла с открытым ртом от такой наглости. Она
набрала в грудь воздуха, чтобы взорваться, как вулкан, в котором тысячи лет
копилась лава, но в мозгу мелькнула новая мысль, и она поперхнулась,
раздираемая противоречиями.
Инга повернула голову, сияющие глаза нашли Барвинок.
– Дорогая, так ты все-таки…
Барвинок сказала резко:
– Нет!.. Ни в коем случае!..
– Но он сказал…
Олег вставил:
– Мы просто напарники, между нами нет тех связей, как
между мужчинами и женщинами. Но иногда возникают ситуации, когда можем помочь
друг другу и в таких случаях, понимаешь?
Инга замедленно кивнула.
– Кажется, понимаю. Когда уж совсем чересчур… Ну тогда
в этот раз эту тяжкую обязанность помогания я беру на себя. А ты, воинственная
Барвинок, ложись и спи. Не волнуйся, к утру твой спутник будет полностью чист
от всяких отвлекающих мужчину мыслей. И будет думать только о деле и великих
подвигах!
Барвинок едва не скрежетала зубами, но улыбалась, улыбалась,
даже сумела ответить таким же милым женским голоском:
– Думаю, нашему могучему защитнику лучше хорошо
выспаться и отдохнуть.
– Он не устал, – возразила Инга. – Он
справился с колдуном моментально!
– Мы долго карабкались по горам, – пояснила
Барвинок.
Она легла с другой стороны волхва, взглядом и мимикой давая
ему понять, что для нее отвратительно такое близкое расположение мужчины,
лежащего и отдыхающего, но им в самом деле надо хорошо отдохнуть, только
отдохнуть, и ничего больше. Он сам, если мужчина, а не просто самец, должен
остановить эту наглую дуру с той стороны, что уже обняла его за шею, а ногу
закинула, бесстыдница, ему чуть ли не на грудь!
Делая вид, что начинает засыпать, она следила за движениями
этой грудастой дуры из-под приспущенных ресниц, как кошка за резвящимся
поблизости воробьем. Та сперва игриво щекотала ему обнаженную грудь длинными
ресницами, потом начала медленно-медленно, шаловливо перебирая пальчиками,
опускать ладонь по груди волхва, одобрительно и томно ощупывая и слегка
массируя выпуклые и широкие пластины грудных мышц. Барвинок с холодком в груди
сразу представила, как вот будет вести пальцы дальше, еще дальше, еще, а потом…
высокое небо, понятно же, где остановит ладонь, промычала, будто в полусне, и
сама вроде невзначай положила руку Олегу на живот, создавая баррикаду на пути
продвижения поползновений наглой бабы.
Мелькнула запоздалая мысль, что та достаточно тупая и
бесцеремонная, не остановит свою ощупывающую ладонь, а просто перенесет через
руку Барвинок, а там либо продолжит игривое сползание к уже разгоревшемуся
пламени, даже она чувствует этот внутренний и рвущийся наружу жар, либо сразу…
накроет ладонью этот огонь. Но самой решиться и перехватить инициативу или хотя
бы полностью перекрыть доступ – понятно как – не решилась, чересчур для
девственницы.
И без того, хотя она и притворяется изо всех сил, что уже
почти спит, даже ногой подергала, вроде нечаянно толкнув волхва в бедро, но тот
вряд ли поверил. Лежит, гад, довольный, как стадо кабанов на поле с желудями.
– Какой ты горячий, – услышала Барвинок жаркий
шепот спасенной дуры, ну зачем они здесь остановились, зачем. – И какие у
тебя могучие мышцы… И твердый, как из дерева, живот…
Ее пальцы коснулись ладони Барвинок. Барвинок вздрогнула,
сильно пнув коленями Олега, вроде проснулась от неприятного прикосновения,
сонно пробурчала:
– Давайте спать!.. Все!.. Слышите? Ночь скоро кончится.
Инга притихла, Барвинок настороженно прислушивалась, однако
дура в самом деле вскоре расслабилась и сладко засопела, удобно устроив голову
у Олега на плече и обхватив его за шею. Барвинок с сильно колотящимся сердцем
выжидала, но вскоре заснул и волхв. Она ощутила, как медленнее бьется его
огромное сердце, мерное тепло разлилось по всему телу, он лежит расслабленный,
но все равно твердый, как камень, за годы странствий растерявший последние капли
жира.
Глава 14
Она так и не сомкнула глаз всю ночь. Точнее, веки опустила и
даже зажмурилась, но слышала каждый шорох, каждый вздох, а когда огонь начал
припадать к земле, поднялась и подбросила хвороста. Пламя отбросило тьму за
деревья, там метнулись густые тени, затрещали веточки, а ветер донес запах
хищных зверей.
Она посмотрела на спящего волхва. Спасенная дура с большим
коровьим выменем так и осталась с головой на его плече, прижалась грудью,
обняла рукой и закинула на него ногу, а он спит с довольной ухмылкой на
порочной мужской харе, что-то видит во сне. Возможно, продолжение, когда эта
дура старается перед ним выполнить все свои обещания…
Затем с другой стороны тьма сгустилась настолько, что даже
слегка потеснила круг света. Там проступила человеческая фигура, стала четче,
ярче, но неизвестный кутался в темный плащ, скрывающий фигуру, лицо спрятано
под широким капюшоном.
