Возмущение? Ну… и оно тоже.
– Глеб… – рычу, стараясь не думать о том, что кровь опять в жидкий огонь обращается, а тело норовит выгнуться навстречу этому бессовестному, до невозможности наглому мужчине. – Глеб, я все сказала! Это был первый и последний раз!
– Ты такая наивная, – вконец развеселился шеф, а в глубине изумрудных глаз появились знакомые алые всполохи. Ну и твердость намерений обозначилась заодно.
Справиться с опьяняющей волной жара было сложно, но я сумела. И упереться ладошками в его грудь, чтобы удержать хоть какую-то дистанцию – тоже. Но все было напрасно, потому что стоило ему наклониться к моим губам…
– Глеб, вам бутерброды обычные или теплые? – донеслось с кухни.
Наваждение не спало, но я все равно вздрогнула, забилась в попытке высвободиться. А инкуб ухмыльнулся, бросил через плечо:
– Да я и от супа не откажусь.
– Что?! – Нет, это не мама, это я. Мама человек культурный, временами слишком.
– Уж очень кушать хочется, – выдохнул в самое ушко.
– Глеб!
Меня бесцеремонно втолкнули в спальню и закрыли рот поцелуем. Волна слабости, следом волна жара. Потом снова слабость и опять жар.
Сопротивление? Нет, не слышали.
Крик о помощи? Вообще не вариант – рот-то занят.
Руки шефа скользнули под футболку, чтобы устроить не то ревизию, не то диверсию. Вероятнее второе, потому что я без бюстика была, а грудь… в общем, я тогда Марине почти правду сказала – она эрогенная. Вернее сверхэрогенная, когда Глеб трогает.
Пронзительный стон был заглушен новым поцелуем, от которого ноги все-таки подогнулись, а мир закрутился волчком.
– Врушка, – прошептал шеф, поддерживая за талию. Черт, какое-то… знакомое обвинение.
– Только не при маме, – выдохнула я.
– Конечно не при маме, – согласился злодей, в глазах которого уже не всполохи, а расплавленная лава плескалась. – Сейчас супчика поедим и ко мне переместимся.
Да! – возопило сердце. Ну и не только оно…
– Ни за что… – Собственный голос прозвучал незнакомо, хрипло.
– Девочка…
– Розочка, – зачем-то поправила я.
Шеф отстранился, окинул странным, очень пристальным взглядом.
– Ладно, пусть розочка, если тебе так хочется.
– Мне не хочется! – О, черт! Что я несу?! И когда же этот туман из головы выветрится?!
– А… чего хочешь? – спросил Глеб проникновенно.
Новая волна мурашек по коже, но стон сдержать удалось. Воображаемая прорубь слегка отрезвила, поэтому поспешила перевести разговор в иное, безопасное русло:
– Как ты тут оказался?
– Приехал, – ответил инкуб отпуская и… отступая. Блин, ну почему? – Вот, Алину Юрьевну под подъездом встретил. Прикольная она у тебя.
Я поперхнулась вздохом. А мы точно об одной и той же женщине говорим? Нет, мама у меня отличная, но на прикольную не тянет совершенно. Она из разряда прирожденных учителей и неудавшихся диктаторов.
– Я спросил, не знает ли она, где живет некая Крис Новикова, – продолжал брюнет. – Сказал, что коллега, что у тебя на работе температура поднялась и тебя отпустили болеть. А я вот… проведать приехал.
– На каком основании?
– Алина Юрьевна не спрашивала, – отозвался красноглазый. И добавил, предупреждая облегченный вздох: – Она сама догадалась.
Все. Капец. Полный и беспощадный. Ведь это в той, прошлой реальности мама знала и была не против, а в этой точно мозг выест. Кто, что, как… Не женат ли ненароком, в какой должности и вообще. И что мне на это отвечать? В этой, нормальной реальности мама служебный роман точно не одобрит.
– А как ты узнал, что это именно моя… мама?
– Так охрана доложила.
Нет, все-таки тот, предыдущий капец не полным был. А вот этот – он самый!
– Какая охрана? – жалобно пропищала я.
– Обыкновенная.
Если учесть, что видеть нас с мамой вместе могли только вчера – мы в супермаркет ходили, то получается… Черт! Он начал охранять меня до того, как узнал о способности «не только отдавать, но и брать»? Но почему?
– Что не так?
Какие мы, однако, чуткие!
– Глеб, ты… проблема, – призналась как на духу. – Ты одна большая проблема.
Усмехнулся. Радужки его глаз медленно, но верно возвращали прежний цвет, вот только спокойствия это не добавляло.
– Ошибаешься де… э… розочка. Проблема – это ты.
– Я? – изумилась до того искренне, что даже посуровевший было шеф улыбнулся.
– Что тебя удивляет? Взялась не пойми откуда, обхамила, потом… сделала отчет, который мне действительно понравился.
– Это преступление? – Я не про хамство, я про аналитику.
– Учитывая твое резюме – да.
Ну ничего себе предъявы! Вот и старайся после этого.
– Но не это главное, – продолжал давить шеф. – Самое удивительное, знаешь, в чем? Этот отчет как будто под меня сделан. Ты показатели в сводных таблицах перетасовала, поставила именно в том порядке, в каком я смотрю. А этот порядок в компании никто не знает, Крис. Я каждый раз сам, своими ручками, такие таблицы перестраиваю.
– Ну и зря. – А что еще сказать? – Объяснил бы людям, как надо…
– Кри-ис… – хитро протянул зеленоглазый. – Не увиливай.
Фыркнула. Простите, но мы – люди с чистой совестью – не увиливаем. Отчет делала так, как помнилось. Я ж не виновата, что все мои профессиональные навыки под тебя заточены. Вот только сказать тебе об этом не могу.
– Ну а теперь… – Он глубоко и шумно вздохнул. – Еще и способность к восстановлению открылась.
Та-ак… где там мамулечка с супчиком и бутерами?
– Крис, откуда это в тебе? – Глеб совсем посерьезнел. – И как давно ты о своей способности знаешь?
Уф! До чего ж скользкий момент! В той, подстроенной реальности эта особенность подозрений, как понимаю, не вызвала, зато здесь… черт, ведь реальный способ нарваться. А объяснить все простым совпадением не получится, нет?
– Какой способности? – Я сделала ну о-очень большие глаза. Потом все-таки не выдержала, отвернулась. Как-то очень удачно вспомнилось, что у меня еще полбутылки «брюта» недопитые…
– Кри-ис…
Ничего не знаю. Я вообще не думала, что придется что-то объяснять. Мне Вальтез сказал – доведи до первого раза и расслабься.
– Глеб, я действительно не понимаю. – Голос прозвучал ровнее, чем надеялась. Наверное, это процесс долива шампанского повлиял, успокоил. – Нет, я в курсе, что отношения с таким, как ты, – не только удовольствие. Но я так и не разобралась, в чем проблема? Ну когда… когда с инкубом.
