Глеб неохотно выпустил из объятий и пошел искать трубку. А через полчаса меня едва ли не силой впихнули в блестящий белый лимузин с наглухо тонированными стеклами…
– Здравствуйте, – придушенно пискнула водителю.
Тот обернулся, учтиво кивнул.
– Добрый день, Кристина Анатольевна.
Я не сразу опознала в нем Гену.
В том, что касается самой машинки, она была не такой длинной, как те, в каких принято возить свадьбы и прочие праздничные компании, зато между водительским местом и салоном имелась непроницаемая перегородка. Правда, о ее наличии узнала лишь тогда, когда в салон протиснулся Глеб и, отдав распоряжение рулевому, нажал нужную кнопочку.
Мы окунулись в уютный… ну не полумрак, но около того.
– Прекрати дрожать, – сказал зеленоглазый, едва машина тронулась.
Я нервно передернула плечами, поправила пиджак и промолчала.
– Розочка, хватит паниковать. Вальтез всего лишь маг, он не кусается.
Я покорно кивнула и отвернулась к окну.
– Крис! – рыкнул инкуб. – Крис, ну что за детский сад? Вальтез прекрасно понимал, что рано или поздно ты проболтаешься. Женщины всегда болтают…
– Черт! Да при чем тут это? – Ну да, тоже не выдержала.
В салоне воцарилась тишина, но ненадолго.
– Что тогда? – продолжил пытать зеленоглазый. – Чем ты недовольна?
Я говорить не хотела. Не из вредности, просто накаркать боялась. И мысленно убеждала себя в том, что в этот раз все будет хорошо, все обойдется.
В попытке соскочить с неприятной темы окинула салон картинно-пристальным взглядом, спросила:
– Это навсегда?
– А тебе не нравится? – Шеф заметно смягчился, уголки его губ дрогнули.
Вот зараза, опять в краску вогнал.
– Ну… – дипломатично начала я, скользя взглядом по перегородке. – Это лучше, чем когда водитель врубает музыку, отворачивает зеркало заднего вида и делает вид, что его тут нет.
Зеленоглазое начальство выпало и уронило челюсть.
– Что?
– Что слышал, – пробормотала я, снова к окошку отворачиваясь. Настроение слегка улучшилось.
– Крис, погоди! – Глеб подвинулся, ухватил за локоть. – Крис, ты… я… я не ослышался?
Как там говорится? Молчание – золото? Так вот – я сегодня алчная!
– Крис, ты что, серьезно? Мы занимались этим… при водителе?
Врать, разумеется, нехорошо, но Глеб был в таком шоке, что… в общем, у меня просто язык не повернулся сказать «нет».
– Было дело.
Кто-то подавился воздухом, а я закусила губу, чтобы не захихикать.
– Крис, этого не может быть. Я бы ни за что… Стоп, как это получилось? В подробностях!
– Тебя процесс интересует или…
– Розочка!
Уф! Какие мы нетерпеливые!
Я окинула генерального директора ООО «С.К.Р.» пристальным взглядом, сказала не без ехидства:
– Видишь ли, в тот день, перед выездом на работу, нам соседи в лифте встретились. Старик, не помню, как его зовут, тебе визитку дал. Когда сели в машину, я попросила эту визитку показать, а ты заартачился. В результате я укусила тебя за язык, а ты…
– Что за визитка?
Я не могла не улыбнуться – какой удобный повод для мести.
– Не знаю. Ты ж мне ее так и не показал.
В глубине изумрудных глаз вспыхнули алые всполохи. Но Глеб был еще и зол, ага.
– Розочка, издеваешься?
– В таких случаях ты называл меня не розочкой, – отстраняясь, пролепетала я. – Лягушечкой.
– Почему?
– Ты говорил… допрыгалась.
Я бы и в этот раз допрыгалась (точно знаю, ибо глаза шефа сменили цвет на алый), но меня спас протяжный звук клаксона. Мы с Глебом не сговариваясь повернулись к окну, чтобы увидеть узкую улочку из числа самых что ни на есть старинных.
– Почти приехали, – сообщил инкуб, отстраняясь. – Но разговор не закончен… лягушечка. Черт! Мне не нравится эта амнезия!
Ох, как я тебя понимаю, любимый…
Машина остановилась в небольшом уютном дворике. Когда мы выбрались наружу, кованые ворота, перекрывающие арку въезда, уже закрылись.
Ощущение ловушки? Ну… не без этого.
Глеб галантно подставил локоть, дождался, пока отторможу и соизволю опереться на его руку, и лишь после этого повел к массивной металлической двери подъезда.
Дом был старым, но ухоженным. Четыре этажа и мансарда, никакого лифта. Квартир тоже немного, по две на площадку. В том, что собачник обосновался на самом верху, я не сомневалась ничуть, и подозрения, конечно же, оправдались.
– Крис, ну что такое? – строго прошептал Глеб, когда оказались у нужной двери. – Чего трясешься?
– Боюсь очередного дежавю, – пробормотала я.
Шеф красноречиво изогнул бровь, но пояснять все равно не стала. Не из вредности, я в самом деле боялась накаркать.
Ведь сегодня суббота! Понимаю, что глупо, понимаю, что эта реальность настоящая, а не подстроенная, и никаких неудержимых привязок тут нет, но… Черт возьми, все равно страшно! Это что-то из области бессознательного, что-то из серии условного рефлекса. В прошлый раз тоже беды не предвиделось, а в итоге…
Дверь открыла худенькая женщина в форме прислуги. О том, что женщина не из простых, говорили глаза – почти бесцветные, с чернющими вертикальными зрачками.
– Глеб Игоревич, – учтиво кивнула она. – Кристина Анатольевна.
Уф! Меня и тут знают? Надо же, как быстро распространяются слухи.
Не дожидаясь ответной реакции, женщина развернулась и потопала в глубь квартиры. Мы, разумеется, за ней.
Жилище Вальтеза мало походило на обитель древнего существа (а в древности собачника я как-то не сомневалась). Ни тебе антиквариата, ни тебе бесчисленных шкафов с книгами, ни старомодной мебели или портретов в костюмах прошлых эпох. Обычная, ничем не примечательная жилплощадь. Типическая-типическая, как и сам Вальтез.
Тот, кому Глеб Игоревич недавно грозился «тихонечко открутить голову», нашелся в кабинете. Он восседал за ничем не примечательным столом, в совершенно непримечательном кресле. Заслышав шаги, Вальтез поднял голову от планшета, одарил широкой, открытой улыбкой. А косматый невыразительный пес, дремавший на коврике у батареи, продрал глаза и приветственно рыкнул.
– И все-таки они встретились, – хитро протянул хозяин дома. И добавил, кивнув на стоящие подле стола стулья: – Присаживайтесь.
Правильно – присаживайтесь и почувствуйте себя на приеме у директора школы… В качестве кого? Ну не родителей точно.
