Да, я – дура. Потому что только дура будет говорить о подобных вещах вслух. Умная будет сидеть и делать вид, что все в порядке, потому что… потому что так безопасней и проще. Нет, так действительно проще!
Может, и мне попытаться… поумнеть?
– Глеб…
– Что, розочка?
– Когда реальность сменилась во второй раз, ну то есть вернулась в нормальное состояние, я… – Уф! Как же сложно делать вид, будто ничего не произошло. – В общем, я не помню прошлую неделю. То есть помню, но неправильную, из подмененной реальности.
– Я знаю.
Знает он. Черт, мужчины! Как же ваша невозмутимость временами… бесит.
– Глеб, этот оборотень… он должен был зайти в «Шерри-кат» в прошлый понедельник. И я так понимаю, он зашел. И, скорее всего, мы общались. Не думаю, что я ответила на симпатию – парень не в моем вкусе, но… возможно, у него есть право смотреть на меня как на тварь.
– Нет у него такого права, – отрезал инкуб. Коснулся губами виска и добавил: – Крис, забудь. Не было этого оборотня в твоей жизни. И уже не будет.
Глеб сказал, а я послушалась… Действительно послушалась, потому что иначе и быть не могло. Ну какие оборотни? Какие реальности? Когда тебя целует бесконечно любимый мужчина, все остальное теряет смысл. Даже обиды на другой – не второй, а сто десятый план уходят. Нет ничего. Ничего и никого. Только он!
А ночью моя амнезия достигла апогея.
Глеб был невероятно нежен. Поцелуи, прикосновения, дыхание… Стук его сердца, биение моего. Стоны… Шепот… Снова поцелуи.
Я плавилась в его руках, таяла, горела. Я была… ну если не в раю, то где-то рядом. И глядя в глаза цвета вулканической лавы, даже помыслить не могла, что Глеб – демон. Нет, он ангел. Я точно знаю, и переубедить меня невозможно.
Мой циничный, кровожадный, жестокий, но все-таки ангел.
Глава одиннадцатая
Я проснулась от странного, щемящего чувства. Не боль, нет. Что-то другое, совершенно непонятное, но невероятно сильное. Что-то, что не дает вновь сомкнуть глаза и вернуться в страну грез. Я о чем-то забыла. Да, точно! Забыла! Но о чем? И почему это так важно?
Остатки сна слетают, как последние листья под порывом сильного ветра. Кружат и оседают на черные простыни. Мужчина, который дышит в шею, чье сердце бьется под моими пальцами… знаком. Но что я делаю в его постели? Или… или это все-таки моя постель?
С величайшей осторожностью, стараясь не разбудить брюнета, выпутываюсь из его объятий и кошкой соскальзываю с кровати. Пол холодный, кажется, одно из окон спальни приоткрыто. После жарких объятий холод чувствуется особенно остро, я передергиваю плечами, ежусь. Желание вернуться, запустить пальчики в волосы спящего, коснуться его губ… сильно, но оно отступает под напором того самого чувства, которое прогнало сон.
Бесшумно подхватываю белый банный халат – он валяется на полу, пахнет мужским парфюмом, от которого мурашки по коже. Желание вернуться в постель усиливается, но то, другое, побеждает.
Накидываю халат. На цыпочках, стараясь не дышать, иду к прямоугольнику двери. Там, снаружи, светлее, чем здесь. Просто за дверью гостиная и гардины не задернуты, а свет уличных фонарей такой яркий. Или мне только кажется? Или это с глазами что-то? Впрочем, неважно.
Все так же на цыпочках спускаюсь вниз. Лестница не слишком крутая, но все равно приходится держаться за поручень. Он, в отличие от пола, теплый. Странно? Возможно.
Должно быть, со стороны я похожа на привидение, но это мелочь. Главное – там, за дверью, стоит тот, кто может успокоить, унять это непонятное, крайне раздражающее чувство. И он поможет. Я не уверена, но я надеюсь.
Щелчок замка тихий, почти беззвучный – это потому что я поворачиваю ручку очень-очень медленно. А парень, который подпирает стенку рядом с дверью, весь какой-то потрепанный, дерганный и… родной?
– Привет, – шепчет он, хватая за руку и, как улитку из ракушки, выдергивает из квартиры. – Молчи.
Я подчиняюсь, потому что другого варианта нет.
Наблюдаю, как парень осторожно прикрывает дверь. Снова щелчок, но в этот раз чуть громче – я была аккуратнее. Потом покорно иду… не к лифту, нет, к лестнице.
Она спрятана за отдельной дверью, ступени каменные и через пару пролетов холод пробивает до костей.
– Не дрожи, – шепчет парень. – Тебе тепло.
И мне действительно становится тепло. Странно? Ну да, есть немного. Зато идти стало на порядок удобнее и приятнее.
Лестница упирается в железную решетку – последний пролет закрыт. Но у парня есть ключ, и мы без проблем минуем злополучную преграду. Еще с десяток каменных ступеней и новая лестница, в этот раз железная и очень короткая.
Парень отпускает мою руку и говорит:
– Стой тихо.
Ну… я и так тихая, разве нет?
Осторожно, словно кто-то действительно может услышать, поднимается по железной лестнице и открывает люк. Порыв ледяного ветра, запах дождя и сырости заставляют поморщиться, но я по-прежнему молчу. Я не могу и не хочу ослушаться.
– Иди за мной, – шепчет этот… этот почти родной человек.
Я иду. Холод все-таки чувствую, но мне тепло. Парадокс? Черт, да эта встреча один сплошной парадокс. Загадка. Головоломка. Ребус.
На крышу выбираюсь сама. Но не потому, что хочется, просто руки никто не подал. И едва не падаю, потому что металл покатый и скользкий. С неба падают иголочки меленького дождя. Противные очень.
Тот, кто должен был подарить покой, унять то неправильное, непонятное чувство, выманившее из объятий Морфея, закрывает люк и командует:
– За мной.
Очень хочется послать его подальше – мне, несмотря на убеждение, холодно! А еще мокро и страшно. Особенно от того, что огни города где-то далеко внизу. Но я не могу сказать «нет». Я иду, отчаянно стараясь не поскользнуться на мокром металле крыши.
– Стой.
Стою.
– Видишь вон ту крышу? – парень указывает рукой.
Я не могу оценить расстояние, но в душе начинает шевелиться… нет, не страх. Паника! Где-то на грани сознания пойманным зверем мечется мысль – невозможно! Разобьешься.
– Сейчас разбегаешься и прыгаешь на ту крышу, – сообщает… да кто он вообще такой?! – Не бойся, у тебя получится.
Я… нет. Я не могу подчиниться. Меня трясет.
– Крис, сейчас разбегаешься и прыгаешь! – шепот переходит в тихий рык.
Я киваю.
Вдох. Выдох. Бегу. Я не вижу ничего, кроме края этой крыши с выломанным ограждением, не помню ни о чем, кроме той, другой, до которой должна добраться. Она чуть ниже, но слишком далеко.
Прыжок. Внезапный порыв ветра бьет в спину. Холода нет. Страха тоже – просто не успеваю испугаться. Прыжок обращается падением. Удар. Я приземлилась на все четыре… лапы? Черт, у меня не лапы, а… а почему я думаю, что лапы?
