– Странный звук… Словно напоминание о чужой тайне.
– Боже, как романтично, – Маша взмахнула сигаретой, отчего над столом повисла дуга дыма, похожая на вопросительный знак.
– Не иронизируй. – Лера передвинула солонку, и у вопросительного знака появилась недостающая точка. – Может быть, это глупо, но мне кажется, след ведет в чей-то дом или квартиру. Обои. Вот что объединяет Риту и Реутова. – Она оглядела подруг. – В Ритиной квартире не было этих обоев?
– У нее повсюду венецианская штукатурка. – Надя задумчиво улыбнулась. – По простоте душевной я спросила: «Почему на стенах разводы?» Рита ответила: «Это не разводы, а венецианская штукатурка». Оказывается, это теперь модно.
Маша положила перед Лерой бумажный лист:
– Ты просила узнать адрес Реутова.
– Где взяла?
– Позвонила его секретарше. Та рассказала, что в квартире, где он прописан, обитала только его мать, а сам Реутов проживал за городом.
Лера достала очки и, надев их, прочитала адрес:
– Трехгорный Вал. Это ж совсем близко. Две минуты пешком. Вечером нужно сходить.
– Не думаю, что это поможет, – сказала Надя.
– Во всяком случае – лишним не будет. – Маша с интересом посмотрела на Леру: – Слушай, почему ты не носишь очки? Они тебе очень идут.
Лера сняла очки и положила их в сумку.
– Не люблю. Чувствую себя неуверенно.
– Зря… – сказала Маша и потушила сигарету.
– Кстати, чем закончилось это твое свидание? – спросила у нее Ева. – Что-нибудь узнала? Твой знакомый был на седьмом этаже?
– Был и ничего не видел. Музыку только слышал.
– Откуда там музыка? – засомневалась Лера. – Этаж совершенно пустой.
– Не знаю, – Маша пожала плечами.
– В общем, информации – никакой. Надеюсь, тебе не пришлось расплачиваться сексом?
– Сама знаешь, я о-о-о-очень приличная женщина. Впрочем, зря у него не осталась. Может, подкинул бы деньжат. До сих пор летнюю резину не поменяла.
– Мелочность тебя погубит, – Лера положила листок с адресом Реутова в карман. – Смотри, узнает Кравченко, накроется новенькая машинка медным тазиком. Кстати, зачем тебе резина, если все равно машину менять?
– Лишним не будет… – Маша откусила кусок пирожного и стала похожа на запасливого щекастого бурундука.
– Дуреха, – глядя на нее, Надя улыбнулась. – Ничему-то тебя жизнь не учит. Все время ходишь по лезвию ножа.
Маша засунула в рот остатки пирожного:
– Думаешь, я не хочу такого мужа, как твой? Хочу. Но таких уже разобрали. В чем же моя вина?
. – Кто пойдет со мной на квартиру к Реутову? – спросила Лера.
– Прости, сегодня я не могу, – Надя виновато поежилась. – Работа.
– А у меня свидание с Кравченко. Не приду – машину не купит, – сказала Маша.
Ева развела руками:
– Остаюсь только я.
– Значит, пойдем с тобой.
* * *
В тишине приемной отчетливо прозвучал стук каблуков. Лера подняла голову и увидела жену Шостока.
– Здравствуйте.
– И все? – Леночка наморщила лобик – Я что, фуфло дешевое с улицы? Спроси хотя бы, не нужно ли мне чего.
– Не нужно ли вам чего? – спросила Лера.
– Виктор Иванович сказал, что совещание по Кузьмичеву начнется через десять минут.
– Мне он сказал – в три.
– В три мы поедем… – Леночка улыбнулась. – Впрочем, тебя не касается, куда мы поедем. Твое дело позвать адвокатов. – Она положила на стол пакет и поставила пластмассовую бутылку, похожую на те, что используют для воды спортсмены. – Приготовь и принеси мне на совещание.
Лера взяла пакет:
– Что это?
– Коктейль, заменитель еды. На упаковке – инструкция. Шевелись!
Леночка зашла в кабинет, через несколько минут туда проследовали юристы, среди которых был и Гриньков.
Лера взяла пакет и прочитала инструкцию. Порошок следовало разбавить, но при этом категорически запрещалось использовать горячую воду. Однако не упоминалось о том, что будет, если пренебречь этим запретом.
Отложив пакет, Лера задумалась. Как ни старайся, работа по исправлению собственных недостатков постоянно дает сбои. Всем известно – не бывает душевной гармонии без примирения с собой и с людьми. Но если с собой Лера мирилась легко, то на таких, как Леночка, она обычно «срезалась». Моральный недуг, которым страдала Леночка, требовал излечения, и Лера знала нужный рецепт. Она включила чайник и всыпала порошок в пластмассовую бутылку. Залив его горячей водой, закрутила горлышко крышкой.
Из двери кабинета высунулась Леночка:
– Я же просила – живей!
– Иду-иду, – отозвалась Лера. Она как следует встряхнула бутылку и сказала вполголоса: – Принимать с раскаянием и надеждой на полное исцеление…
В кабинете Шостока сидели одни мужчины, исключение составляла только его жена.
Шеф распределял поручения:
– Слипченко, займешься списком недвижимости, срочно выводим активы, Егоров – поработай с соседями Кузьмичевой. Нужны письменные доказательства, что дамочка плохо влияла на детей. Все, что угодно: пела матерные частушки, бегала голышом по двору, водила домой любовников. – Он задумался. – Кстати, это неплохая идея. Гриньков, организуй пару парней. Ей все равно детей не видать, а наше дело – защищать интересы клиента.
– Даже если клиент м…? – грустно спросил Гриньков, но тут же осекся: – Извиняюсь, это я так.
– Даже если клиент сволочь несимпатичная, – серьезно ответил Шосток. – Вы мне эти чистоплюйские штучки бросьте. Я вам не за то деньги плачу. Порядочные они сильно…
Леночка сидела рядом с мужем, листала толстый журнал и, к слову сказать, выглядела довольно привлекательно: нежно-розовый костюм с белыми рюшами гармонировал с бледным, почти бескровным лицом.
– Принесла? – Заметив Леру, она протянула руку. – Дай сюда.
Отдав бутылку, Казанцева отошла в сторону.
– Мне нужно не меньше трех дней, – сказал Слипченко.
Лера наблюдала за тем, как Леночка выкатилась в кресле из-за стола и закинула ногу на ногу. Сапожки на ней были того же цвета, что и костюм, – нежно-розовые.
– У нас нет трех дней, – возразил Шосток. – Все надо сделать к среде.
Леночка потянула запорный штырь, и Лера отступила еще дальше.
Штырь с треском выскочил, одновременно с этим с бутылки снесло крышку. Вспенившаяся жидкость вырвалась наружу, заливая лицо, костюм и сапожки Леночки. Изрядная часть жижи оказалась на лицах и пиджаках адвокатов. Вскочив с кресла, Леночка широко разинула рот и завизжала. Теперь она походила на большую коричневую обезьяну.
