Лидия восхищенно застыла:
– Ты не теряла времени даром.
– Так вышло, – ответила Ева и, попрощавшись, оттащила Джакомо в сторону: – Прости… Прости… – торопливо зашептала она.
– За что?
– За то, что я соврала. Ляпнула сдуру.
– Ты не серьезно?
– Конечно же нет.
– Жаль, – сказал Джакомо, и Еве показалось, что он говорит правду.
Глава 33
Прощание с прошлым
Дверь захлопнулась с такой силой, что могла бы разрушить здание бизнес-центра. Из кабинета вышел Гриньков и сразу схватился за сигареты.
– Здесь не кури, – велела Лера, но знала, что Гриньков все равно закурит.
Впрочем, теперь ей было все равно. Это ее последний рабочий день в юридической конторе Шостока.
– Гадина… – Гриньков закурил сигарету.
– Что там?
– Развод Кузьмичевых. Через неделю судебное заседание. Это убьет ее…
– Кого?
– Кузьмичеву, – он затянулся. – После такого некоторые кончают с собой.
– Да ну…
– Ты не знаешь и половины всего.
Сказанное привело Леру в замешательство. Если то, о чем она знала, «тянет» только на половину, тогда все действительно скверно.
– А Леночка наша – умница, – Гриньков усмехнулся. – По-моему, она спуталась с Кузьмичевым.
– Они сейчас в кабинете?
– Тебя не было, когда он пришел. – Гриньков смерил ее взглядом. – Отлично выглядишь. Всегда хотел об этом сказать. Кстати, тебе очень идут очки. В них ты похожа на красавицу-адвокатшу из голливудского фильма.
– Не люблю очки. Чувствую себя в них неуверенно.
– Вижу, ты навострила лыжи.
– Нашла другую работу, – сказала Лера. – С завтрашнего дня увольняюсь.
– Поздравляю! – Гриньков потушил сигарету. – Наконец избавишься от этого беспредела. Скоро и я уволюсь.
– Детей еще прячут?
– Детей Евгении Кузьмичевой не видать до конца ее жизни. Саму жизнь дай бог сохранить.
– Жесть, – сказала Лера и вытряхнула из пепельницы окурок в урну. – Неужели ничего нельзя предпринять?
– Мне – нереально. Если я хоть как-то вмешаюсь – меня попрут из коллегии адвокатов.
Гриньков ушел. Из кабинета выплыла Леночка в сопровождении солидного господина. Лера и раньше видела Кузьмичева, но ей не удавалось как следует его разглядеть. Теперь терять ей нечего, и она уставилась на него, не стесняясь.
Жидкие волосы, выпуклые глаза, тонкогубый, как щель, рот. Его живот смахивал на переброшенный со спины рюкзак.
«Водяной из мультика про Забаву», – подумала Лера и улыбнулась.
Одной рукой Леночка вцепилась в рукав Кузьмичева, другой держала портфель Шостока.
– Я видела твое заявление, но не подписала его, – сказала она Лере.
– Завтра меня ждут на новой работе.
Леночка швырнула на стол портфель:
– Разберешь, тогда подпишу.
Лера открыла портфель и заглянула в него.
– Да здесь работы на несколько дней. Просмотреть бумаги, зарегистрировать, разнести по делам.
– А ты постарайся.
Парочка удалилась. Лера взглянула на часы: рабочий день кончился, но только не для нее. Вывалив из портфеля все документы, она углубилась в работу.
Закончила Лера в одиннадцать. Каждая бумага нашла свое место. Опустошенный портфель улегся на полку шкафа.
Лера надела пальто. От того, что эти минуты ее пребывания в конторе были последними, стало немного грустно. Оглядев с порога приемную, она вздохнула и, выключив свет, заперла за собой дверь.
Лера не торопясь пошла к месту, где утром припарковала машину, на этот раз достаточно далеко – во дворе жилого квартала.
Вдыхая морозный воздух, она подняла голову. Где-то в западной части Москвы устроили салют. В темном небе над крышами рассыпались искристые хризантемы. Лера взгрустнула. Ради нее никогда не устраивали салютов.
Только теперь, шагая по безлюдной дороге, она ощутила, как сильно устала за день. В груди шевельнулась жалость к себе. Такое случалось и раньше, однако Лера научилась владеть собой. На людях старалась казаться сильной, в одиночестве плакала, понимая, что и слезам иногда нужно давать волю.
Дойдя до места, Лера вдруг вспомнила, что забыла на столе ключи от машины. Ностальгическая грусть испарилась, осталась только досада. Простившись с прошлым, она должна была возвратиться туда еще раз…
Она поднялась на шестой этаж, сунулась в коридор, но тут же отпрянула. В темноте у дверей конторы стоял мужчина и отмыкал ключом дверь. Он зашел в приемную, по-видимому, был знаком с системой сигнализации, потому что та не сработала.
Сняв сапоги, Лера прокралась к двери и прислушалась, готовая в любую минуту рвануть к лестнице. Из кабинета доносились шаги, было слышно, как отворяется шкаф и выдвигаются ящики. Она услышала, как мужчина прошел в кабинет. Минут через десять его шаги снова раздались в приемной. Сообразив, что он в любую минуту может выйти, Лера отступила назад.
Ближайшим укромным местом был туалет. Лера бросилась туда и, забежав, прикрыла дверь так, чтобы иметь обзор. Ожидать пришлось долго. Мужчина вышел лишь через тридцать минут, в темноте не сразу нащупал скважину замка и, решив посветить, достал телефон.
Табло мобильника вспыхнуло, и Лера испуганно зажала рукой рот. У двери конторы стоял Губанов. Замкнув дверь, он огляделся, потом направился к лестнице.
Лера надела сапоги, зашла в приемную за ключами, потом побрела к лифту. То, что сейчас случилось, было для нее самым ужасным ужасом. Она будто получила удар под дых.
Встречаясь с Дмитрием, Лера понимала, что в их отношениях присутствует элемент флирта.
«Но чтобы так обломаться…»
Лера понемногу приходила в себя. Было ясно, что теперь о чувствах говорить не приходится. Даже если между ними что-то и было – Губанов просто ее использовал. Оставалось выяснить, с какой целью.
Вернувшись домой, она долго не могла заснуть. В голове крутились фрагменты их встреч, диалогов. Всплывали отдельные слова, в которых, казалось, крылся особый смысл. После нескольких часов анализа и логических сопоставлений прорисовалась четкая картина происходящего.
Во-первых, Губанову есть что скрывать, и он запросто может оказаться убийцей. Во-вторых, он что-то искал в конторе, и только поэтому Лера оказалась в зоне его интересов.
Ей вспомнились многие мелочи, над которыми прежде она не задумывалась. Именно с его приходом в бизнес-центр начались убийства. Первое проникновение в контору было не случайностью, и уж тем более не рабочим визитом с целью оказания помощи. Теперь Лера была уверена: той ночью сигнализация сработала потому, что Губанов допустил ошибку, пытаясь открыть дверь. Проработав всего неделю, он мог не знать всех особенностей охранной системы.
