За спиной послышался голос Сима:
— Дождь почти прекратился.
— Но не потоп, — ответил Ной мрачно. — Мир
уже погиб, что еще?
Сим спросил осторожно:
— Господь чего-то ждет?
— Да, — ответил Ной тяжелым голосом. — Он
чего-то ожидает от нас.
— Чего?
— Если бы я знал!.. Он все больше груза возлагает на
наши плечи, а готовы ли мы нести большую ношу?
Сим произнес еще осторожнее:
— Я слышал от Мафусаила, что Господь ни на кого не
возлагает больше, чем тот может вынести.
— Все остальные не вынесли, — ответил Ной горько.
— Они и не пытались, — возразил Сим. —
Ханнуил сказал, что он понимал, когда делает дурное, но все равно совокуплялся
с чужими женщинами, своими дочерьми и сыновьями, даже с животными! Разве велика
была ноша: блюсти себя в чистоте и верности жене?..
Хам подошел, захохотал:
— Да и жена у него была еще та штучка!.. Ни одного
мужчину не пропускала. А если к ним кто-то в гости приходил, всегда ложилась с
ним. Даже если в гости заходило трое-четверо. Сим прав, Господь сказал, что
хорошо, а что плохо, но не стал привязывать человека на короткую веревку, как шкодливую
козу. Даже на длинную не стал!
— Лучше бы привязывал, — сказал Сим с тоской.
Даже терпеливому Ною казалось, что они в тесной тюрьме, где
их подвергают ежеминутным истязаниям. Истошный рев голодных животных, удушающий
запах испражнений и нечистот, трудности с избавлением от навоза, а из окошка,
когда ни выгляни, — серое бескрайнее море грязи, жидкое и опасное, как
болото.
Даже волны, тяжелые и медленные, накатывают так, словно
засыпают на ходу. Ковчег не ощущает их толчков, слишком массивен, но каждая
девятая волна — это такой вал, что от удара вздрагивает сверху донизу.
Ной сперва пугался, вдруг да рассыплется сооружение,
один-два толчка выдержать нетрудно, но когда их сотни, тысячи, тысячи тысяч…
С утра все восьмеро поднимались, разбуженные ревом голодных
зверей, и до поздней ночи занимались тем, что кормили их, чистили клетки,
выбрасывали в окно скопившийся навоз. Ной запоздал накормить льва, тот злобно
ударил его лапой, Ной отшатнулся, но отскочить не успел: острые когти нанесли
глубокие раны на бедро, мышцы и сухожилия срослись криво, Ной всю оставшуюся
жизнь хромал на эту ногу.
За все время им ни разу не удалось поспать ни одну спокойную
ночь или хотя бы ночь целиком: звери требовали себе еду в разное время, так что
одних приходилось кормить днем, других — ночью, а некоторых утром, когда
все валится из рук, а глаза слипаются.
Хам, объявивший себя брезгливым и чаще других заявлявший,
как он ненавидит навоз, несколько раз от усталости падал и засыпал прямо возле
клеток. Ной видел, как исхудали его сыновья и их жены, даже Ноема потеряла весь
женственный жирок, теперь ее жилистое тело проявилось в полной мере. Ной
понимал, что и сам он выглядит истощенным и донельзя исхудавшим, а еще
неизвестно, сколько они пробудут здесь…
Две ночи он спал возле клетки с ласковым и молчаливым
зверьком по имени Зикис, тот упорно отказывался от любой еды, хотя Ной и
уговаривал его, и грозил, и призывал именем Господа не подвергать опасности все
их странствие к новому миру.
Однажды, когда он резал яблоко и тыкал им в морду
отворачивающего зверька, на пол выпал червячок. Зикис с жадностью подхватил его
и съел.
— Так вот чем ты питаешься, — сказал пораженный
Ной. — Тяжелую работу на меня возложил Господь!.. Надо знать все не только
о животных в своем загоне, но и всех диких, далеких и потаенных… Да будут
отныне мои потомки изучать всех зверей, рыб, птиц и даже малых насекомых, ибо и
от них может зависеть судьба мира!
Он сказал себе, что отныне нужно всегда иметь запас червяков
для Зикиса и не забывать его пополнять, перешел к птице Хул, ее клетку неудачно
задвинули в самый дальний угол, добраться трудно, а когда голодные звери ревут
и требуют еду, то даже сам Ной, не говоря уже о братьях или снохах, все никак
не мог выкроить время подойти к забытому всему Хулу.
Хул вытащил голову из-под крыла и уставился на него круглым
глазом.
Ной сказал виновато:
— Ты один не кричишь и не требуешь еды. Тебе что, разве
не нужна пища?
— Нужна, — ответил Хул.
— Так почему…
— Я видел, — ответил Хул, — как ты занят, как
устал. У меня не хватало совести побеспокоить тебя еще и ради меня.
Ной воскликнул изумленно:
— Ты просто чудо!.. Я благословляю тебя от всего сердца
и всей души! Я желаю, чтобы ты жил вечно!
Ничего не произошло, но он ощутил, что его призыв услышан и
что птица отныне и на все века отмечена добавочным вниманием.
Обрадовавшись, что Господь внял ему, Ной набрался отваги и
спросил тихо:
— Господи, я не знаю, выживу ли я, моя жена, выживут ли
мои дети с женами в этой темнице?.. Душа моя устала от запаха львов, слонов,
бегемотов, пантер, медведей и всех копытных!
Голос ответил после паузы:
— Ты будешь здесь, и все твои будут… ровно год.
Ной ощутил, как у него подкосились колени. Он рухнул ими на
пол, скользкий от пролитых из тачек нечистот.
— Господи!.. — взмолился он. — Для нас каждый
день, каждый час, каждая минута — тяжкое испытание! Смилуйся! Мы не
проживем в таких условиях целый год!
— Нет, — ответил Голос печально. — Нет. Так
надо.
— Почему, Господи?
— Так надо, — повторил Голос. Уже удаляясь,
добавил: — Впрочем, это несложно… И понять человеку можно.
Глава 10
Ной рассказал про разговор с Господом, сыновья пали духом,
но тоже принялись гадать о причинах столь долгого заключения. Жены начали
высказывать догадки, но настолько глупые, что их отослали кормить зверей, это
проще, чем чистить за ними, а сами ломали головы, наконец Сим сказал с
напряжением в голосе:
— Мы не с того конца взялись. И слишком много и хорошо
о себе думаем. Творец вообще нас не видит, как того хотим мы. На самом деле мы
для Творца всего лишь семена для будущего мира, что предстанет пустым и
безжизненным.
Хам вставил со смешком:
— Отборные семена!
Яфет толкнул его в бок.
— Не задирай нос. Мы лучшие из худших.
Сим кивнул:
— Да, ты прав. Мы лучшие из худших. Потому Творец
старается нам привить некоторые привычки, которых раньше не было, но которые
понадобятся в новом мире. А мы эти привычки и правила должны передать своим
детям, чтобы они с детства знали только их… и чтобы даже не помышляли о тех
вольностях, которые были в старом мире.
