— Почему? Ну почему? Знаю, ты хочешь заполучить для
себя мою подругу!
Ной сказал негромко:
— Всем был запрет жить отдельно друг от друга. Весь год
я не входил даже к своей жене, родившей от меня троих сыновей!.. Гм, да, не
входил… Творец запретил всем любое сожительство, пока мы в ковчеге. Ты почему
нарушил? Почему посещал свою жену?
Ворон смутился лишь на мгновение, тут же нагло каркнул:
— А если я один умный и умею поднимать щеколду?
Думаешь, другие бы утерпели, если бы могли открывать дверцы? Они все дураки,
один я умный.
Ной сказал строго:
— Мы не знаем, как бы они поступили, но о всех нужно
думать хорошо, пока не докажут, что…
— …что они сволочи, — каркнул ворон.
— …что мы ошибались, — закончил Ной. — Так
что лететь тебе. Твоя подруга отложила яйца, твой род не прервется в любом
случае.
— Ну да, ну да, — сказало ворон обозленно, —
думаешь, не знаю, что и твой сын Хам ходил к жене? Она уже брюхатая!.. Он
бормотал, что покрывает ее грех, когда она принимала в своей постели ангела
Шехмазаэля, но повод хорош, хорош… Одно благородство, ха-ха, так я и поверил!
Ной молча, не слушая и не возражая, донес его к окну. Ворон
заорал:
— Да и про тебя кое-что могу сказать!.. Ой, не души, не
души, уже молчу-молчу…
Ной выбросил его наружу. Ворон захлопал крыльями, пролетел
над водой и торчащими камнями, поднялся ввысь и начал кружить над ковчегом.
Сыновья Ноя с женами припали к окну, высовывали головы и,
рискуя свернуть шеи, смотрели вверх. Ворон летал, растопырив крылья, по малому
кругу, не уходя от ковчега. Сим хмурился, Хам ругался, а горячий Яфет
предложил:
— Я возьму лук.
— Зачем? — остановил Ной. — Убивать нельзя
даже нечестивца.
— Просто пугну, — сказал Яфет. — Он же не
знает, что я не всерьез.
Ной вздохнул.
— Нельзя оружие вынимать без надобности. А вынул —
стреляй насмерть. Раненый или даже испуганный враг опаснее вдвойне.
Ворон кружил над ковчегом достаточно долго, чтобы показать,
что смертельно устал, затем сложил крылья и подлетел к окну с хриплым
карканьем:
— Все, больше не могу…
Ной быстро захлопнул перед ним дверцу и крикнул:
— Ты — нечестивец! Ты даже не пытаешься искупить
свою вину!.. Иди и не возвращайся, пока не отыщешь землю!
Ворон каркал, Ной наконец услышал в хриплом голосе подлинный
страх, ворон в самом деле устал, никак не рассчитывал, что всегда мягкий Ной
проявит такую твердость, жизнь среди потопа в ковчеге еще больше изменила его
характер:
— Впусти!.. Крылья меня уже не держат!.. Я сейчас упаду
в пучину!..
— Что ж, — ответил Ной, — лучше ты, чем
другие.
В этот миг раздался Голос, который услышал только Ной:
— Да, ты изменился, Ной… В лучшую сторону, как я и
полагал. Но ворона все же впусти.
— Он нечестивец, — возразил Ной. — Он
сожительствовал со своей подругой!
— Знаю. Что делать, если подходить со всей строгостью,
Я должен бы всех вас утопить, кроме непорочной голубки. Да и то, если взглянуть
пристальнее… Словом, впусти ворона. Настанет время, когда и это черное племя пригодится
людям. Настанет великая засуха… не скоро, очень не скоро, и вороны будут
доставлять еду пророку… назовем его Элияу. Каждый день будут летать от дворца
царя… Иеошафата, подходящее имя для нечестивца, к реке Крис, где спрячется
пророк, и станут приносить ему хлеб и мясо прямо с царской кухни.
— Как скажешь, Господи, — пробормотал Ной
устрашенно, — как далеко Ты заглядываешь!
— С вами и это не помогает, — ответил Голос.
Ной открыл дверцу, ворон влетел, оцарапав его жесткими
перьями крыльев, упал на пол и хрипло прокаркал:
— Еще миг — я бы упал в волны! Убийцы! А еще люди…
Глава 12
Семь дней выжидал Ной, священное число, затем с тяжелым
сердцем открыл клетку с голубями.
— Я люблю вас, — произнес он виноватым
голосом, — но мы все погибнем, если не найдем земли, пригодной для
проживания. А из ковчега видим только голые скалы.
Голубь, как он и ожидал, являясь полной противоположностью
черному и нечистому ворону, был известен своей непорочностью и верностью
подруге, кроме того, не станет его попрекать, что посылает именно его, не
другую птицу, вон их сколько, а молча и терпеливо ждал, пока Ной нес его к
окну.
Сыновья и жены тоже молча наблюдали, как он выпустил из окна
кроткую птичку. Голубь взвился в небо, словно крохотное белоснежное облачко, и
сразу же пошел летать расширяющимися кругами, потом что-то узрел с большой
высоты и полетел в ту сторону.
С замиранием сердца ждали его возвращения, но он
отсутствовал весь день. Только к вечеру раздалось хлопанье крыльев, голубь
влетел в окно и упал на пол. Ной поспешно подхватил его крохотное тельце и
увидел, что в отличие от ворона голубь в самом деле на грани полного истощения.
Он бережно отнес его в клетку к голубке, подсыпал корма и
вернулся к сыновьям. Они молча переглядывались, лица изнуренные и с опечаленные.
Ной сказал жестко:
— Подождем. И будем уповать, что Господь не позволит
нам погибнуть, когда уже столько вынесли.
Еще семь долгих мучительных дней Ной был тверд и строго
выдерживал интервалы, хотя жены сыновей изнылись, да и они сами каждый день
уговаривали отца повторить попытку.
На этот раз Ной не стал пробовать с другими птицами, снова
послал голубя. Тот улетел и не возвращался так долго, что все уже
переволновались, голубь мог переоценить свои силы, упасть в воду, однако к
вечеру все услышали хлопот крыльев, и голубь влетел прямо в растопыренные руки
Ноя.
Все дружно охнули. В клюве голубя зеленеет тоненькая
веточка!
Ной бережно взял ее двумя пальцами, все не двигались и не
дышали, чувствуя значимость момента. Сим, который до всего скрытого
допытывался, проговорил тихо:
— Если из сада Эдема, что восстановлен для будущих
праведников, то… почему олива?
Яфет отмахнулся.
— Да какая разница? Главное — веточка! Это значит,
что уже есть жизнь! Животные не погибнут. Если есть олива, то есть и трава…
— Трава растет быстрее, — поддержал Хам. —
Там много травы! Наши отощавшие животные скоро станут тучными и с лоснящимися
боками…
Сим покачал головой:
— Нет, в этой веточке должен быть смысл…
— Какой? — удивился Яфет.
— Не знаю, — ответил Сим. — Но голубь мог
сорвать и что-то другое… Олива — очень горькое дерево! Если из сада Эдема,
то там, как я полагаю, множество самых дивных и сладких растений. Почему же
голубь выбрал именно маслину?
