Хам предположил:
— Росла с краю.
Сим возразил:
— Если голубь пролетел так далеко, то мог бы допорхнуть
и до соседнего дерева! Нет, здесь смысл есть… Но почему, почему не сорвал
сладкий лист, а принес именно горький?
Хам предположил:
— Дурак просто.
— Ворон умнее, — согласился Яфет, — но всем
нравится почему-то голубь. И сорвал горький лист, Сим прав, не случайно. Думаю,
сказал этим, что лучше горькие листья на свободе, чем сладкие зерна в нашем
опостылевшем ковчеге, где все мы уже озверели!
Хам хохотнул:
— А знаете… мы тут почти год мотаемся по волнам, ничего
не видим, кроме звериного дерьма под ногами… а все еще не поубивали друг друга!
Значит, братья, мы никогда не озвереем, если терпим друг друга столько времени
в закрытом ящике. Вон даже у голубя кончилось терпение, хотя он за нами дерьмо
не убирал.
Ной помалкивал, слушая рассуждения сыновей. Наконец за их
спинами раздался голос Ноемы:
— Все к столу! Я приготовила роскошный обед по этому
случаю. Там и поговорите.
Роскошный ужин состоял из самых простых блюд, просто впервые
за все время плаванья за одним столом собрались всей семьей. Ной с любовью
смотрел, как Ноема и невестки быстро накрывают на стол, краем уха ловил
разговор сыновей, те все еще передавали веточку из рук в руки, Хам переводил
разговор на то, чем будут кормить животных на воле, а Сим сказал
глубокомысленно, не давая себя сбить с пути поисков внутренней сути:
— Господь через голубя преподает нам очередной урок…
— Какой? — спросил Хам с интересом.
— Думаю, — ответил после недолгого раздумья
Сим, — можно сказать так: лучше соглашаться на более низкий уровень жизни
на свободе, чем жить на подаяние в неволе.
— Просто на подаяние, — поправил Яфет. — Даже
на свободе подаяние… унижает.
— И делает несвободным, — добавил Хам. — Сим,
ты у нас лучший докапыватель до глубинного смысла!
Сим скромно улыбнулся.
— С вами это получается лучше. Подольше бы нам не
разлучаться.
— А мы никогда не разлучимся, — заявил Хам
уверенно. — С какой стати? Я ж говорю, если даже здесь не поубивали друг
друга, то когда выйдем на простор… Эх, заживем!
Он ел быстро и с огромным удовольствием, позабыв про веточку
и целиком отдавшись поглощению горячего чечевичного супа.
После обеда Ной взял веточку и отнес к ларцу, такую реликвию
надо сохранить, но, когда открыл крышку, сзади молча приблизился Яфет. Ной
благоговейно опустил веточку на дно ларца, Яфет сказал тихо, едва двигая
губами:
— Отец, взгляни на кончик.
Ной взглянул непонимающе, лицо Яфета очень серьезное, снова
обратил взор на веточку. Его глаза расширились, Яфет видел, как смертельная
бледность покрыла впалые щеки отца. Украдкой оглядевшись, Ной торопливо схватил
веточку и, подбежав к окну, быстро бросил наружу.
— Пусть никто не зрит, — сказал он торопливо.
— Но я-то видел, — проговорил Яфет
негромко. — Мне ты сказать должен. Да и братья видели… Позже вспомнят,
начнут задавать вопросы.
Ной воровато покосился по сторонам:
— Да что там непонятого… Как я сразу не понял, что
голубю не откусить такую веточку! Кто-то оторвал… нет, срубил. Срез свежий. То
ли голубь сам подобрал, то ли для него и срубили. Значит, этот неведомый подает
нам знак, что суша есть. И даже пригодная для жизни.
Он закончил, плечи его вздрагивали, а волосы на затылке
шевелились. Яфет сказал настойчиво:
— Отец, но кто мог уцелеть при таком потопе?
Ной огрызнулся:
— Из людей, понятно, никто не уцелел. Кроме нас.
Яфет ощутил холодок по спине:
— А из… не людей?
— Кто знает? — прошептал Ной. Он держал глазами
пляшущих с женами Сима и Хама, умолкал, если кто приближался слишком
близко. — Могли уцелеть горные гномы. Что им потоп в пещерах?.. Могли
уцелеть невры. Даже Алат… Наверняка уцелели Харут и Марут, они могут всю жизнь
носиться над водами, не уставая. Да и вообще… потоп залил всю землю, всю
поверхность… но только поверхность. Кто-то наверняка схоронился переждать в
пещерах, кто знает?
В их сторону заинтересованно поглядывали Сим и Хам. Слишком
уж серьезные и даже встревоженные лица у отца и брата, наконец оставили жен с
Ноемой, подошли ближе.
Некоторое время прислушивались, еще ничего не понимая, затем
лицо Сима начало меняться от ликующего к тревожному. Хам смотрел с недоумением
то на Яфета, то на отца, а Сим сказал тихо, великая печаль звучала в его всегда
сдержанном голосе:
— Значит, даже Господу не удается делать именно то и
так, как задумал. Всегда есть какая-то мелочь, что… Отсюда мы должны извлечь
еще один важный урок, которым нам молча преподал Господь…
— Какой? — спросил Яфет.
— Не нужно требовать, — сказал Сим, — чтобы
все было исполнено… чтобы все задуманное было исполнено в точности! Это
недостижимо… или достижимо чересчур дорогой ценой. Даже половина победы —
уже победа. Половина успеха — уже успех. Надо идти, надо идти…
Яфет кивнул.
— Да, — произнес он жестко, — несмотря на то,
что кто-то еще где-то уцелел… по случайности, по уму или звериной хитрости, но
Господь призвал нас, чтобы дать начало новому роду людскому!
— А кого не уничтожил Господь, — сказал Хам
воинственно, — того уничтожим мы. Или наши дети. Так что, возможно, это не
случайно, что кто-то уцелел еще. Господь дает работу нам и нашему потомству.
Земля должна и будет принадлежать только людям!
Ной снова выждал ритуальные семь дней и выпустил голубя. Его
ждали до вечера, но он не вернулся даже ночью. На другой день надежда ослабела,
а на третий день Ной сказал невесело:
— Он не вернется.
— Это знак, отец, — сказал Сим.
— Да, — согласился Ной. — Придется выпустить
и голубку.
— Не погибнет? — спросил Яфет обеспокоенно.
Хам пожал плечами.
— Если и погибнет, то что ей делать без голубя? Это не
вороны, что приняли хоть какие-то меры…
Ной поднес голубку к окну, Сим поднял крышку, Ной выставил
наружу голубку со словами:
— Найди своего друга! И начинайте вить гнездо. Господь
благословляет вас.
Хам сказал с ехидцей:
— Отец, ты пока еще не Господь.
Ной посмотрел на него строго.
— Господь благословляет все невинные души, —
сказал он. — Думаю, Он вообще благословляет всех. Вон даже ворону,
несмотря на его грехи, нашел занятие… Это тоже урок нам. Никогда не надо
спешить осудить и покарать. Даже преступивший законы все еще пользуется защитой
Господа.
