В конце концов споткнулся и рухнул, оцарапав лицо о твердую
землю. Над головой прозвучал предостерегающий голос:
— Адам, не бери с них пример. В отличие от животных ты
был сотворен иначе. Их творил словом, как прочий мир, а тобой Я занимался Сам.
Лично.
— Но из земного праха? — уточнил Адам. — Как
и всех?
— Из земного, — подтвердил Голос, — но иначе.
Мы творили тебя…
— Мы?
Голос произнес небрежно:
— Не цепляйся к словам. Ты тоже иногда противоречишь
себе, когда чувства хотят одно, а ум другого. И нередко воля требует третьего.
Мы сотворили тебя по Своему образу и подобию, потому тобой занимались так…
тщательно.
Адам спросил с недоверием:
— Но сейчас Ты не похож на меня. Я Тебя вообще не зрю!
В голосе прозвучала покровительственная нотка:
— Глупенький, подобие гораздо важнее внутреннее. Ты
способен мыслить и принимать решения, это тебя и роднит со Мной.
— А с ними?
— Только плоть, — сказал Голос, вслед за ним
появилась фигура человека, но Адам отчетливо видел сквозь нее. — Ты
увидишь, Адам, что ты не плоть… Ты живешь в этой плоти, но ты — не плоть.
Сложно пока, да? Ничего, потом будет еще сложнее.
— Ну, спасибо, — ответил Адам. — А сказать
сразу не можешь? Я ведь и так знаю кое-что такое, что не должен бы знать. Вот,
например, что в каких-то случаях нужно говорить «спасибо»… Даже догадываюсь, в
каких. Так почему бы не сказать и остальное?
Творец развел огненными руками, за ними пронесся рой белых
шипящих искр, но Адам на них не повел и глазом.
— Сказать остальное не смогу, — ответил огненный
человек. — И потому, что не уразумеешь, и потому… что Сам четко не знаю,
что должно получиться. Я только знаю общую Цель, которую поставил перед собой…
но она кажется дикой и сложной даже Мне.
Адам хотел что-то возразить, но прямо на него полз дракон,
больше похожий на гигантскую змею с лапами ящерицы и крыльями бабочки. Такой же
изысканно-цветной, яркий, ни одной темной краски, все золотое, оранжевое,
красное и алое, все блещет и сверкает, каждая часть отделана с дивной
тщательностью, не то что у коров или медведей, которых словно бы даже не
лепили, а так и оставляли комками серой или бурой глины.
Дракон едва не уперся головой в человека, однако Адам не
отступил с тропки, и дракон, недовольно всхрюкнув, обошел его и с хрустом веток
вломился в заросли.
Адам проводил его раздраженным взглядом.
— Красивый, — сказал он, — но все равно
какой-то… И все это великолепие Ты создал за семь дней? Даже солнце, луну,
звезды, все эти горы и реки?..
Творец ответил с безразличием в голосе:
— Да, все это сделал за семь дней.
— Трудно было?
Всевышний отмахнулся бело-желтой, как солнечный свет, рукой.
— Почему-то все полагают, — ответил он
равнодушно, — что создать мир в семь дней — великое дело. Будто это и
есть самое главное, что Я сделал! Какие дураки… Нет, короткосмотрящие. Видят
только вещественное, зримое.
Адам спросил заинтересованно:
— А что было трудно?
Он сказал с тоской:
— Трудно было придумать! Придумать — вот самое что
ни на есть главное. Это же не только великий труд — придумать, но здесь
было еще и озарение. Потому этот мир уникален, неповторим, второй раз уже не
создать ничего подобного. А созданное в воображении воплотить в материал уже
просто… Это работа даже не для Творца, а так…
Адам сказал с сочувствием:
— Но ангелы восхваляют Тебя именно за нее.
— Да просто не понимают, — ответил Творец
сумрачно. — Это, конечно, интересно, когда твои же мысли тебя и не
понимают. Или когда одна твоя сущность не понимает другую. Ты с этим сам
столкнешься…
— Когда?
— Не скоро, — ответил Творец. — Когда
усложнишься сам.
— А когда усложнюсь?
— Ты уже начал, — ответило из огненного облака.
Оно исчезло, Адам вздохнул и побежал вместе с ликующим псом
между цветущими деревьями, где на одних ветках душистые ароматные цветки, на
других — сочные сладкие плоды и ягоды.
Чуть ли не на каждом шагу он натыкался на странных существ,
и хотя всем уже дал имена, но не переставал дивиться разнообразию форм и
облика. Похоже, Господь творил, не имея плана, потому столько вокруг дикого и
хаотичного…
К примеру, рыбы живут в воде, они для того и приспособлены,
это понятно, однако он видел выпрыгивающих из воды рыбешек, что хватают
комаров. Некоторые плюхались обратно в воду, некоторые падали на берег и,
быстро-быстро работая плавниками, как ящерица лапами, бежали к реке. Но были и
такие, что залезали на деревья и там жадно хватали мошек, мелких жучков,
бабочек, пока на воздухе кожа не высыхала так, что у рыб выпучивались глаза.
Адам сам помог одной такой рыбине спастись от жары: снял с
ветки, объевшуюся и отяжелевшую, и зашвырнул в воду. Зверей много, к одним
равнодушен, другие забавляют, третьи вызывают восторг, лишь к драконам все еще
чувствовал смутную неприязнь, а их, как нарочито, попадалось больше всего.
Были драконы, у которых крылья летучих мышей незаметно
переходят в крылья бабочек, хотя те и другие вообще-то и так похожи: те же
плотные стяжки, толстые дуги с мышцами, но в отличие от бабочек у этих еще и
когти на крыльях, а сами крылья — перепонки между сильно вытянутыми
пальцами.
Тела у этих драконов вообще странная смесь насекомого и
животного наподобие волка, лисы или гигантского орла. Таких Адам не любил
особенно, хотя и не понимал почему.
Даже обычный большой змей с крыльями, которого Адам тоже
почему-то невзлюбил, и то вызывает меньше неприязни, чем такие вызывающе яркие
драконы.
Творец возник впереди на садовой дорожке неожиданно, Адам
даже не вздрогнул, уже привык, да и появляется Он всегда тихо, без шума и
треска, даже без наглого сияния и блеска, который так любят ангелы. Тоже вроде
драконов, мелькнула мысль. Не могут собой налюбоваться. Но существующие в этом
мире должны гордиться не блеском своим…
Он задумался, но так и не смог понять, чем же надо
гордиться, осталось только смутное чувство неудовлетворенности.
Творец выжидал, пока Адам приблизится, тот и не подумал
поклониться, не видел смысла в ритуале, придуманном ангелами, Творец и так
знает, кто из них сильнее, Ему не нужны эти внешние знаки почитания.
— Осматриваешь свои владения? — поинтересовался
Творец.
— Уже осмотрел, — сообщил Адам.
— Ну и как?
— Ошарашен, — признался Адам откровенно.
— Чем?
