Он даже улыбнулся ей, когда поднялся и взглянул на нее
сверху вниз, и она поняла, что он прощается.
Она сказала торопливо:
— Погоди, погоди… Это надо обсудить. Все так
неожиданно! Да и для тебя это приятный и благоприятный выход. Я же вижу, как ты
весь светишься, скоро в ангела превратишься… Да сядь ты! Не на камень, садись
рядом. Когда так все меняется, надо поговорить на прощанье. Даже наговориться…
Адам воззвал к Творцу с таким яростным криком, что весь сад
огласился его истошным воплем. Ангелы всполошились, заметались над верхушками
деревьев. Старшие ангелы покинули свои места возле Всевышнего престола и тоже
помчались к Эдему.
Творец спросил устало:
— Что случилось, Адам?
— А Ты не знаешь? — закричал Адам. — Лучше бы
она этого не делала!
— А что она сделала?
— Она повиновалась Тебе!
— Ты недоволен?
— Еще бы! — закричал он. — Лучше бы я с
лягушкой лег!.. Она делала все, что я сказал, даже сообщила потом, что понесла
от меня.
Творец поинтересовался:
— Значит, вы будете плодиться и размножаться?
— Нет, — отрезал Адам. — Я не буду принуждать
женщину. А это было принуждение. Она подчинилась, это не было по ее воле! Я
чувствую себя так гадко, что даже не знаю… Я теперь вообще не хочу другой
женщины! В смысле вообще не хочу. Я буду жить один.
— Нет, — прозвучал задумчивый голос, — на
этот раз сделаем проще… Хуже, примитивнее, зато безопаснее. И надежнее… Ложись,
Адам, успокойся и поспи.
Адам опустился на землю, сморенный как своими страданиями,
так и полуденной жарой, моментально заснул. Ангелы жужжали и роились, как
пчелы, завидевшие истекающие медом цветы. Творец повел огненными дланями, сам
принимая манеры и движения этого мира.
— Не сотворю женщину для Адама из головы его, —
произнес Он задумчиво, — дабы не была высокомерной; не из глаза его —
чтобы не была любопытной; не из уха — чтобы не подслушивала; не из
уст — чтобы не была болтливой; не из сердца — чтобы завистливой не
была; не из рук — чтобы не была любостяжательной; не из ног — чтобы
не была праздношатающейся…
Бок Адама на короткий миг превратился в зияющую рану, но тут
же вернулся в первоначальный вид, а на другой стороне поляны появилась другая
фигура: пара для Адама, как сразу поняли ангелы. Меньше ростом, узкие плечи, но
шире бедра, молочные железы и длинные волосы настолько солнечного цвета, что от
них пошло сияние.
— Из ребра? — спросил Михаил. — Да будет оно
благословенно!
— Почему из ребра? — поинтересовался Азазель.
— Их много, — пояснил Люцифер. — Испортит —
не жалко. На втором или третьем получится лучше.
— Кроме того, ребро, — добавил Азазель, —
единственная кость, в которой нет мозга.
— Это из-за Лилит? — спросил кто-то сочувствующе.
Люцифер покосился на задумавшегося Творца.
— Он делает выводы из неудач. Все еще учится!
Азазель предложил живо:
— Господь, а давай наделаем еще таких же! Ребер у Адама
много. И пусть у него будет не одна подруга, а несколько. Я же понимаю, что ему
захочется больше!
Творец бросил на него короткий взгляд.
— Почему так думаешь?
— Ты же слепил его из глины, — напомнил Азазель
живо. — А значит, животная сторона в нем очень сильна. Иногда, сам знаешь,
она будет брать верх… даже не совсем иногда.
Творец кивнул.
— Ты не дурак, Азазель. Проникаешь в суть. Но сделать
ему больше подруг значит потворствовать животной стороне. А он должен
вооружиться духом, чтобы в неустанном борении одерживать верх.
Люцифер поинтересовался деловито:
— Душу в нее вдыхать будешь?
Творец покачал огненной головой.
— Огонь не гаснет, если от него зажигаются другие.
— Понятно, — сказал Люцифер с пониманием, —
так будет положено начало распространению твоего огня по этому материальному
миру? Какие-то погаснут, а какие-то дадут большое пламя?
— Ты смотришь далеко, — одобрил Творец. — Ты
всегда был лучшим, Люцифер… Если бы только меньше спорил!
Люцифер ехидно усмехнулся.
— Так я ж по делу. Остальные только поддакивают! Итак,
ты вынул ребро Адама и сделал из него женщину, послушную и понятливую, плоть от
плоти, кость от кости. Но душу ей вдохнул не сам, а зажглась от Адама… Не
значит ли, что в ней будет больше животного начала, а духовности меньше?
— Не думаю, — буркнул Творец недовольно. —
Разве от выпавшего из небольшого костра уголька не может разгореться пожар еще
больше, чем сам костер?
— Вот и я об этом, — поддакнул Люцифер. —
Если животное начало возьмет верх, то не натворит ли душа под его руководством
больших бед? Подумай, Господь.
Творец долго смотрел на женщину, ответил со вздохом:
— Да, что-то Меня не туда занесло…
— Не получилось? — спросил Люцифер с ехидцей.
— Получилось, — возразил Творец. — Еще как
получилось.
— Так что же?
— Какое-то неясное предчувствие, — ответил он
нехотя. — Что-то говорит мне, что пора на этом заканчивать. И так то, что
получилось, весьма… да, весьма!
Люцифер оглядел мирно спящую женщину.
— Гм, возможно, и пора. А то начинал Ты, Господь, с
сотворения мира, а закончил, стыдно сказать, женщиной. Когда цели так мельчают,
то лучше остановиться.
Творец вздохнул:
— Ну, тогда пусть это будет последним актом творения!
По взмаху его длани женщина открыла глаза. Ресницы у нее
длинные, как отметили ангелы, густые и чуть загнутые, это чтоб защищали глаза
от пыли и не слипались кончиками, когда спит. Глаза ярко-синие, как чистые,
умытые росой васильки, рот поменьше, чем у Адама, губы пухлые и сочные.
— Поднимайся, — велел Творец. — Да будешь ты
женой Адаму. И да прилепишься ты снова к мужу своему и да будешь с ним одна
плоть… Как и была раньше.
Азазель восторженно вскрикнул:
— Они будут сливаться?
— Да.
— Составной организм?
Творец буркнул:
— Нет, это иносказание.
— Что такое иносказание?
Творец сказал недовольно:
— Что за мир Я сотворил, где даже ангелы начинают
задавать вопросы? Вы — Мои посланники! Вестники Моей воли. Вот и вестите о
создании женщины, а не спрашивайте…
Часть ангелов тут же бездумно унеслась выполнять повеление,
но Азазэль остался на месте, сложил уже развернутые было крылья.
