— Странный сон, — пробормотал он все еще в
страхе. — Почему… такой странный и страшный?
Над ним прозвучал Голос, и над ручьем вспыхнул свет,
превращаясь в человеческую фигуру.
— Сон?.. Да, понимаю. Что тебе чудилось?
Адам начал рассказывать, запинаясь и путаясь в словах. Очень
трудно передать в словах увиденное… даже не увиденное, а учувствованное, он
только помнит ужасающе сложное и громадное, это ощущение необъятности и сейчас
подавляет, он ежился, хотя воздух не просто теплый, а влажный и горячий, а
сверху от туч вообще идет разнеживающий жар.
Господь слушал внимательно, не перебивал, а когда Адам
закончил с потрясенным выдохом, произнес задумчиво:
— Как же мало я тебе передал своего… но как много
вместилось в этот материальный комок! Не ягоды снятся, не толстые и похотливые
самки, а устройство мира… Удивительно.
Адам спросил дрожащим голосом:
— Что… так и было?
Творец покачал огненной головой.
— Ничего похожего. Ты просто пытаешься объяснить,
используя те крохотные чувства, что тебе доступны.
— А как было?
— Адам, тебе это сейчас нужно знать? Придет время,
узнаешь.
— А почему не сейчас?
— Ты ягоды выбираешь спелые? Или и зеленые ешь?
— Нет, только спелые…
— Вот и знаниям надо дозреть. Вернее, тебе до них. Ты
даже сейчас слышишь не то, что Я говорю, а то, что понимаешь. Да и то так
искажаешь, что сам когда-нибудь будешь смеяться и говорить, какой ты был…
несмышленый.
Михаил парил, подобно большой птице, над блистающим садом,
вдыхал ароматы и чувствовал, что ему это нравится. Большинство ангелов остались
бестелесно-бесчувственными, им достаточно быть исполнителями Божьей воли, но он
время от времени становился частью этого мира и усиленно старался понять его
законы.
Среди ангелов прошел слух, даже не слух, а намек на слух,
что Азазель, самый дерзкий из них, как-то пробовал облекаться плотью, и хотя
Творец вроде бы не запрещал этого, но чувствовали, что так делать не стоит. Но
Азазель делал и не раскаялся, еще больше дерзил и рассказывал о новых
невероятных ощущениях.
Михаил облекаться плотью не решился, однако позволил себе
некоторую материальность, чтобы слышать звуки, запахи, ощущать вкус и
чувствовать прикосновение к земле, деревьям, животным.
Творец от сада был далеко, но одновременно и в самом саду,
как, впрочем, и везде. Михаил не стал опускаться на землю, Творец видит и
слышит его везде одинаково, спросил виновато:
— Господь, не слишком ли хорош Твой мир? Даже я
чувствую несвойственные мне соблазны! Я боюсь за других ангелов. А что уж
говорить о человеке… Он запутается и сгинет. Почему Ты не ведешь его, как… весь
мир?
— Ему дадена свобода воли, — сказал Творец
терпеливо, Он ощутил, что повторяет это уже в который раз, хоть и всякий раз на
новый лад, — а это значит, ему не закрыты как взлеты духовности, так и
падения в бездны…
— Бездны?
— Гм… ну, всего, что в нем от глины.
Михаил спросил в непонимании:
— Но… зачем? Не лучше ли было сделать сразу из
духовности? Зачем такой трудный путь?
Творец вздохнул:
— Есть такое, которое сделать невозможно, а можно только
вырастить. Но ты этого не поймешь, Я Сам это постигаю с трудом. Этот человек в
отличие от вас… даже от Меня!.. есть существо сразу двух миров: духовного и
материального! Его сознание уникально: он воспринимает явления сразу двух
миров, представляешь?
Михаил содрогнулся.
— Нет, не представляю.
— Я тоже, — сознался Творец, и Михаил с трепетом
ощутил, что Творец, с легкостью создающий миры, на этот раз сотворил не мир,
как Он сказал, а всего лишь зерно неведомого мира, из которого разовьется нечто
неведомое даже Ему, а только очень желанное. — Нет, представляю, конечно,
но не во всех деталях, ибо возможностей развития слишком много… С другой
стороны, это уникальное существо, воспринимая эти миры, своими делами,
поступками и даже мыслями само влияет на эти два мира!
Михаил подпрыгнул в ужасе.
— Господи, что Ты творишь? Разве такое можно?
— Надо, — ответил Творец с тяжким вздохом. —
Такие задачи впереди, что Я просто уже не могу Сам.
Михаил прошептал, косясь по сторонам:
— Неужели Тебе нужен помощник? Ты выращиваешь Себе
помощника?
— Не совсем, — ответил Творец, помедлив. — Не
совсем. Придет время, узнаешь. Все узнают.
Михаил оглянулся и поймал себя на том, что перенял и этот
жест у населяющих сад животных, ведь ангелам оглядываться нет нужды.
— Господь, все впервые не понимают Твоих целей и сильно
встревожены. Особенно тем, что Ты начал совсем уж непонятное с этим запретом
человеку есть плоды с дерева, растущего в середине сада.
— А что непонятно?
Михаил сказал тихонько:
— Любой запрет, как понимаю, связан с искушением его
нарушить. И что дальше?
— Создание человека только начинается, — ответил
Творец со вздохом. — Думаешь, Адам уже создан? Не-е-ет, его создавать еще
очень долго. Очень-очень. Только эту часть создания следует назвать иначе… воспитанием.
Но это то же самое создание, продолжение начального создания.
Михаил сказал почтительно, но в голосе не исчезала тревога:
— Как я понимаю, у Адама есть только два пути. Либо
добровольно взять на себя выполнение этой заповеди, либо… не брать. В первом
случае можно сказать, что задача по его созданию выполнена успешно, во втором…
Творец ответил со вздохом:
— Во втором случае остается путь кнута и пряника.
— Что это?
— Да это так, почему-то вынырнуло… Из возможных
реальностей. Я имею в виду, путь поощрений и наказаний. В смысле благословений
и проклятий.
Михаил спросил:
— А не проще ли тогда его просто уничтожить? И
попробовать сначала? Я слышал такие разговоры… Ангелы вовсю обсуждают Твои
планы.
— Мои планы? — спросил Творец устало. — Я Сам
конечный результат зрю в таком тумане, что не уверен, то ли зрю…
— Тогда, — повторил Михаил, — может, проще
уничтожить все и начать сначала? Более простое и понятное?
— Сколько можно? — спросил Творец устало. —
Нет, на этот раз доведем до конца. Я знаю, Михаил, что тебя тревожит! Да, ты
прав, человек может не выполнять заповедь, может относиться равнодушно или
выполнять только под страхом наказания. Это значит, что животная основа в
человеке взяла верх. Но это необязательно, что через некоторое время духовная
часть не победит и не выведет к свету!
