То же и с выбором исходной точки для сотворения мира. Когда
в качестве эталона нашести — балалайка, ряженые и дурацкие частушки,
зачастую — похабные, то как-то неловко с такими нашими. Да и чтобы ходить
на эти концерты, нужен дресс-код: тужурка, кирзовые сапоги с налипшим на
подошвы говном, самокрутка, умение время от времени хлопать себя по коленям и
выкрикивать «ядрена вошь!». Потихоньку отступаю к тем нашим, где «Пиковая Дама»
и «Лебединое озеро», а там в одном ряду «Аида», «Жизель», «Отелло», тоже —
наши.
Хотим или не хотим, но мы все — продукт книги, что
начинается словами «В Начале было Слово…». Те мифы, где Вселенная возникала из
чудовищного кровосмешения, а боги только и делали, что интриговали, воевали,
подличали, совокуплялись, — остались пустышками, а эта дала всю
современную культуру, науку, литературу, живопись, скульптуру, архитектуру.
Вообще подарила миру научный метод познания, и вся современная наука началась в
монастырях, где на одном столе лежали рядом Библия и дневник, куда заносились
результаты опытов с горохом или наблюдений за звездами.
Все это швырнуло христианский мир вперед по пути прогресса,
в то время как древние и мудрые, ах как мудрые!.. цивилизации Востока остались
там, где и были все века и тысячелетия, и даже сейчас пользуются достижениями
науки христианского мира.
Этот ноутбук, на котором стучу эти строки, этот Интернет, по
которому сейчас все написанное одним кликом «сброшу» в издательство, —
продукт книги, которая начиналась словами «В Начале было Слово…».
Часть 1. Адам и Ева, жизнь в раю
Глава 1
Для осуществления своего замысла Он ужался, оставаясь
неизменным и стараясь создать в Себе место, где Его присутствия было бы мало.
Это оказалось очень непросто, потому что все стремилось вернуться в
первоначальное состояние. Он ужался еще и еще, создавая в Себе место «без Себя»,
но получилось лишь, где Его присутствие там чуть меньше, чем везде.
Он продолжал ужиматься еще и еще, наконец создал то, что
назвал миром Ацилут. В нем уже чувствовалось Его малое присутствие, и Он, не
останавливаясь, укрыл этот мир плотными оболочками, защищая от Себя. Осталась
самая сложная часть работы, и Он сразу же сделал еще несколько жестоких ужатий
уже в самом Ацилуте, и появилось то самое желанное простое и примитивное, ниже
которого уже нельзя ступить: грубый материальный мир!
Конечно, даже в этом мире из натурального вещества, Он
назвал его Асией, осталось Его присутствие, но такой незначительной частью
можно пренебречь, в остальном этот мир как бы сам по себе…
Дальше было самое трудное: сжатый до предела мир Асии
особенно мощно стремится вернуться в первоначальное состояние и снова
раствориться в Нем. Пришлось установить мощнейшие клипоты, задача которых
удерживать материальный мир в новосозданном состоянии. Эти оболочки экранируют
Асию и заслоняют от Него, им требуются огромные силы для сжатия, и Он то и дело
проверял и усиливал их, спасая материальный мир от разрушения и растворения
сперва в духовном мире Ацилута, а потом все образование — в Нем. Наконец
ощутил, что эта странная структура достаточно устойчива для выполнения Его
задачи и продержится нужный срок. Должна продержаться.
Остальное было проще некуда: создал пространство, время,
материю, указал, как взаимодействовать и по каким законам, прошел в намеченную
точку и сказал:
— Да будет Свет!
Мир Асии озарился дивным огнем, однако Он тут же убрал его
всюду, оставив только на этом клочке материального мира. Отныне свет, сказал Он
себе, будет всегда в начале всего: свет духа, свет понимания, свет Цели. Да,
Его сподвигла на это вот творение важная Цель, а не причина, и что отныне
существование и развитие не в том, что какие-то причины будут подталкивать Его
действия, а то и руководить ими, а только Цель, тянущая все-все за собой.
— Да будет свет всегда, — повторил Он, — и да
будет он вначале…
И Он торопливо создавал, творил, стараясь не упустить этот
дивный момент взлета и вдохновения, когда решения приходят сразу готовые,
чистые, правильные, а не вымучиваешь в долгих раздумьях.
Его мысли, страстные и огненные, быстро обретали зримые
очертания и носились над новосозданным миром, взмывали ввысь, проскакивали
сквозь горы и опускались в бездны, а Он с интересом смотрел на них, удивляясь,
как в этом мире, где Его воли так мало, даже Его мысли становятся зримыми, хоть
и невещественными.
Они носились, сшибались друг с другом, одни вырастали,
могучие и властные, другие умалялись, малые и робкие, и вскоре Он с интересом
заметил, что у всех есть отличия, их можно даже разделить на старших и младших…
даже старших, средних и младших. И если младшие просто обычные, серые, то
старших в их мощи можно назвать сверх- или архимыслями, сверхобразами, ибо
каждая из них является носителем какой-то сильной идеи.
— Ангелы и архангелы, — произнес Он с
интересом. — Да будет так.
Он творил мир быстро, широкими мазками, не вдаваясь в
мелочи, а сразу указав, как чему быть, чтобы все работало во взаимосвязи и не
требовало его внимания.
Последним актом создал то, что назвал жизнью, самое сложное
и многообещающее, проверил и сказал «хорошо», все работает, все получается,
можно приступить к самому сложному и рискованному…
Мысли клубились, сшибались, метались, как вспугнутые мухи,
зачем Он их только выпустил, какой-то болезненный интерес, вообще какой-то
сумбур, слишком многие вопят, что Он не так поступает с этим миром, что все
неправильно, все не так…
— Тихо! — гаркнул Он. — А как?.. Что вы все…
Ну так идите и посмотрите на этот мир! И укажите Мне, тупому и неразумному, как
надо! Как правильно! Идите на землю, вы даже не поняли, что Я задумал и чего
жду!
Огненные мысли-ангелы вылетели, как стрелы, задрожали
жаркими огоньками на расстоянии и моментально исчезли, для них нет расстояний,
как нет и препятствий. Он удивился, не думал, что их так много, но одновременно
ощутил некоторое облегчение. Да что там некоторое, сразу стало легче, понятнее,
вернулась уверенность в своей правоте.
Посмотрите на этот удивительный мир. А потом и беритесь
подсказывать…
Он некоторое время напряженно размышлял о великой Цели и
способах ее достижения, все очень непросто даже для Него, такой сверхзадачи Он
никогда еще не ставил…
И не заметил, как ангелы начали возвращаться, снова носились
вокруг и мешали идеями, советами, планами, предположениями и вариантами
развития этого странного и удивительного мира.
Он отмахивался, напряженно размышляя над завершающим актом
творения, а мир стремительно и очень пластично менялся, перетекал из формы в
форму, подстраиваясь под то, что Он хотел увидеть.
Ангелы мелькали, как огненные мухи, жужжали и докучали,
некоторые вырастали до размеров пламенных гор, их голос становился слышен даже
в материальном плане.
