— Ты и раньше делал…
— Нет, Ты мне все навязывал!
Голос прозвучал с ясно различимой в нем грустью:
— Теперь ты будешь делать Мне все наперекор?
— Если понадобится, — отрезал Адам. — Я все
буду делать то, что нужно нам, а не то, что считаешь правильным Ты.
Ева прошептала умоляюще:
— Не ссорься с Ним…
Адам ответил резко:
— Пусть Он больше не вмешивается в нашу жизнь! Я не
хочу Его ни видеть, ни слышать.
После тяжелой и страшной паузы, когда Ева вся сжалась от
ужаса и ежесекундно ждала, что всесокрушающий гнев Творца испепелит их, раздался
вселенский Голос:
— Да будет так. Отныне ты никогда больше не увидишь
Меня и не…
Ева вскричала отчаянно:
— Господи, Ты же видишь, в нем говорит обида! Не
забывай, в нем часть Тебя… и даже во Мне! Не лишай нас хотя бы своего Гласа!
Снова после паузы Голос произнес:
— Да будет так. Вы не увидите меня больше, но слышать
будете… хотя обещаю не докучать вам даже звуками Своего Голоса. И еще… Как вы
поступили со Мной, так с вами поступят и ваши дети!.. И вам дано будет ощутить,
что сейчас чувствую Я.
Адам крикнул через плечо:
— Ну вот и хорошо! Я буду справедливым!
— Они отринут тебя, — прозвучал Голос, — и
уйдут от тебя!.. И так отныне будет среди людей. Дети будут ссориться с
родителями и уходить от них! Скажут в гордыне своей, что старики ничего не
понимают, а они, молодые, знают лучше, и уйдут, дабы показать вам, как
правильно!.. И будешь скорбеть бессильно, не в состоянии вразумить. Так и все
твои потомки не смогут, и так будет в каждом поколении!
Адам подхватил под руку устрашенную пророчеством Еву.
— У нас все будет иначе!
— Как? — спросил Творец саркастически.
— Справедливо, — огрызнулся Адам через плечо.
— Справедливо — это мало.
Адам закрыл уши ладонями.
— Все-все!.. Не хочу Тебя больше даже слышать!
Вслед прогремел затихающий Голос:
— Да будет так… Отныне и во веки веков Я никогда не
заговорю с тобой, Адам. Но я пока что оставляю дорогу открытой для твоего
обращения ко Мне.
Адам отрезал твердо:
— Этого не будет! Ева, пойдем быстрее. И не слушай Его
больше. И не обращайся к Нему!
Все ангелы молча наблюдали как за судом, так и за исходом
людей из сада Эдема. И сейчас, затаив дыхание, наблюдали, как у Евы
взметываются волосы, она в недоумении то и дело придерживает их, еще не
догадываясь заплести в косу или как-то еще закрепить, а у Адама лишь сузились глаза
и ноздри часто раздуваются, поглощая новые запахи.
— Ты ушел от Меня, — повторил Творец уже неслышно
для Адама и Евы, — полный гнева и гордыни… и отныне от тебя дети вот так
же будут уходить в ссоре, затаив в сердце гнев и обиду. И будут клясться, что
никогда не вернутся…
Азазель появлялся то справа, то слева, наконец решился и
возник прямо перед Творцом, полный ликования, но напустил на себя смиренный вид
и спросил кротко:
— А они не вернутся?
Творец бросил на него быстрый взгляд. Как бы ни прикидывался
Азазель, но все ангелы видны насквозь со всеми словами, как сказанными, так и
теми, что будут сказаны.
— Сейчас, — произнес Он, — нет.
— А потом?
— Все возможно, — ответил Он задумчиво. — Я
на это надеюсь. Но если и придет, то Адам будет выглядеть совсем иначе.
Азазель спросил непонимающе:
— Как?
Творец сдержанно усмехнулся.
— Он будет больше похож на вас. Но только внешне.
Азазель застыл с раскрытым ртом.
— Как это можно, Господь?
— Пока точно не знаю, — ответил Господь. —
Путь Адама будет длинным. И все зависит…
Он задумался, Азазель ощутил священный трепет, еще не видел,
чтобы Творец надолго задумывался, даже весь этот мир творил быстро и уверенно.
— От чего зависит, Господь?
— От самого Адама, — ответил Он.
Птицы кричали в страхе, покидая гнезда, из нор поспешно
выбрасывались дивные звери, деревья с треском разламывались, обнажая дупла.
Адам не оглядывался, только услышал, как далеко позади страшно треснула земля.
Ева оглянулась, закричала в ужасе, заставив повернуться и Адама.
Он ощутил, как смертельный холод пробежал по жилам. Из
огромной трещины, куда могла бы провалиться гора, выметнулся исполинский факел
и сжег нависающие над ним тучи. Там образовалась широкая оплавленная дыра, а
струя стремительно бьющего вверх огня начала жечь небосвод и расплываться по
нему во все стороны.
Из трещины в багровом пламени с грохотом и треском вылетали
немыслимо огромные камни. Целые скалы кувыркались в воздухе, а снизу с силой
дул огненный ветер и бросал их в хрустальную твердь неба.
Ева снова оглянулась на бегу, лицо ее было перекошено
ужасом.
— Адам, что происходит?
— Ничего, — ответил он, упорно глядя перед
собой. — Он показывает нам, что Эдем был создан только для нас. И теперь в
ярости и разочаровании рушит там все, что мы оставили.
Она некоторое время бежала следом молча, потом крикнула:
— Но Он сказал, что создал для нас не только Эдем, но
весь этот мир!
Адам долго не отвечал, и лишь когда подземный гул отдалился,
а ветер перестал горячим дыханием терзать спину, ответил хмуро и очень
настороженно:
— Это и раздражает. Придется быть очень осторожным,
чтобы и с миром не случилось то же самое.
Ева оглянулась снова.
— А что, — спросила она жалобно, — если бы мы
раскаялись настолько, что Господь простил бы нас? Куда бы Он нас вернул, если
Эдем уже уничтожен?
Адам буркнул:
— Не отставай. О другом думать надо.
— Но все-таки…
Он поморщился.
— Если бы мы настолько пали, чтобы проситься обратно… и
если бы Он удовлетворил свою жажду мести и вернул нас, то, думаю, либо сделал
бы Эдем снова, это для него так же просто, как для тебя расплакаться, или взял
бы нас в другое место. В конце концов, тот сад был всего лишь тенью другого
Эдема.
— Другого? Какого?
— Настоящего.
Она спросила жалобно:
— Адам, я ничего не понимаю! А мы были в каком?
— Настоящий на небесах, — ответил он
нетерпеливо. — Не отставай, Ева! Мы должны найти безопасное место.
