Кассиль помрачнел, обдумывая, потом его лик посветлел.
— Ну… если успеет оставить потомство, то… и пусть мрет.
Даже Творец так скажет. А к его потомству, может быть, отнесется благосклоннее.
Дети за проступки отцов не должны отвечать, если я правильно угадываю общие
замыслы Творца.
Нехаштирон прорычал зло:
— А я бы за проступки отца проклял бы все потомство до
седьмого колена!
— А я до семидесятого, — поддакнул Азазель. —
Это если быть справедливым!
— Творец справедлив, — согласился Кассиль, —
но вы забыли разве, Он еще, сдерживая Сам Себя, и милосерден! Справедливость
дает один путь, милосердие — другой, а справедливость и милосердие вместе…
Он помолчал, обдумывая, нетерпеливый Азазель крикнул:
— Третий?
Кассиль помотал головой.
— Нет. Не третий. Настолько великое количество путей,
каждый из которых уже на втором же шаге дает великое множество новых путей, а
каждая новая дорожка рождает постоянно мириады новых дорог… Вот истинный
замысел Творца. Гениальный, как все у Него.
— Слишком сложный, — прорычал Нехаштирон.
— Для нас, — ответил Кассиль. — Но не для
Него. Я думаю, что когда потомство Адама начет расти и развиваться каждый
по-своему, то каждый будет выращивать из той частички души, что передал Адаму
Творец, нечто свое, особенное. Огонь не гаснет, когда от него зажигаются другие
огни! Вместо того чтобы выращивать и культивировать одну душу Адама, под
надзором Творца будут сотни, тысячи душ!.. И все будут разными… Не здесь ли
истинный замысел Творца?
Нехаштирон прорычал:
— Но сейчас Адам один. И потомства у него еще нет. А
когда появится… нам важно, чтобы не дожил до старости, когда сможет передать
опыт потомству.
Азазель произнес саркастически:
— Все верно, не сможет же Творец все деревья сделать
низкорослыми, чтобы Адам даже с вершины мог только набить шишки, но мозги не
отшибить?
Из ниоткуда донесся голос Люцифера, который все слышал, но в
разговор не вмешивался до этого мгновения.
— Нам нужно, — сказал он трезво, —
действовать так, чтобы Творец ничего не заподозрил. Пусть Он даже оставил
Адама, как полагаем, но Он разгневается, если начнем Его творению вредить…
слишком явно.
Наступила тишина, ангелы смущенно переглядывались, никто не
решался что-то высказать, предложить. Большинство просто не умеют ничего
придумывать, этому научились совсем немногие, другие опасались, что вызовут
гнев Господа.
Люцифер поглядывал на всех испытующе, всерьез может
рассчитывать только на Азазеля и еще два-три десятка неспокойных ангелов,
остальным еще долго придется жить в этом мире, чтобы пропитаться духом свободы
и обрести собственное мнение.
Азазель начал вслух осторожно перебирать варианты, сперва
самые мирные, ангелы насторожились и слушали жадно, как вдруг в их сознание
ворвался с громким криком ангел Семияза:
— Азазель, остановись! Это не поможет!
Через мгновение он и сам возник перед ними в виде косматого
багрового огня, из которого сыплют во все стороны злобно шипящие искры.
Азазель спросил быстро:
— Что случилось? Почему не поможет?
Семияза оглядел ангелов, все смотрят очень внимательно, и
сказал на этот раз очень тихо:
— Самка человека по имени Ева…
— Что с ней? — вскрикнул Азалель.
— …брюхатая, — договорил Семияза.
Азазаль вскрикнул, как раненый зверь:
— Уже? Не может быть!
— Что? — вскричал и Шахрирон.
— Брюхатая, — повторил Семияза. — Так что,
если даже и убьете Адама, все равно их человеческий род не прервется.
Ангелы озадаченно приумолкли. Люцифер оглядел их критически,
поинтересовался медленно:
— А почему такая тревога?
— Но ведь… — ответил Азазель озадаченно, — ты
же слышал… У Евы будет ребенок… А она почти не выходит из пещеры… Ничего
подстроить не удастся так, чтобы Всевышний не узнал. Он все узнает! И наказание
будет ужасным…
От Люцифера пошел яркий свет, за который он и получил свое
имя, а из этого света прозвучало:
— Вы что, забыли?.. Первый ребенок Евы будет от Змея.
Второй… если будет второй, от Адама. Думаю, что получится совсем не так, как
задумал Всевышний. Я уверен, все будет, как хотим того мы!
Глава 5
Несмотря на проклятие Творца, напуганная Ева довольно легко
родила пятерых детей: сперва Каина с сестрой-близнецом, затем Авеля с двумя
сестрами.
Адам тревожился за Еву так, что почернел и сильно похудел,
но, когда она пришла в себя после родов и счастливо ворковала, вскармливая
детей, он воспрянул духом и утроил усилия на охоте, добывая самое нежное мясо,
самую лучшую рыбу, и даже сам собирал ягоды, хотя последнее время считал это
женским занятием.
Дети быстро начали вылезать из пещеры и с любопытством
рассматривать мир. Пес вылизывал их, играл с ними, а они счастливо повисали на
нем, залезали сверху. Ангелы то и дело пролетали над местом поселения Адама,
стараясь разгадать замысел Творца. Люцифер поглядывал как на людей, так и на
ангелов, его больше интересовало, как быстро ангелы обретут самостоятельность,
вот так глядя на людей, отвергнувших власть Творца.
Он слышал, как всегда угрюмый Кассиль проворчал:
— Вот теперь пусть падают…
Нехаштирон посмотрел на людей, на Кассиля, снова перевел
внимание на людей. Из пещеры вылезли два человеческих детеныша и кувыркались,
играя, совсем как молодые волчата.
— Падают? — спросил он туповато. — Откуда?
— С высоких деревьев, — ответил Кассиль и впервые
скупо улыбнулся.
Однажды Адам, изорвав в лесу одежду, хотел надеть что-то
новое, но занятая детьми Ева не успела ничего сшить, и тогда он вытащил из
дальнего угла запыленную одежду из шкуры Змея, которую им изготовил на дорогу
Господь.
Он морщился, не нравилось само напоминание о Змее, однако
охота пошла удивительно хорошо: он с легкостью догонял любого зверя, а любого
удара хватало, чтобы убить его мгновенно. И еще в этой шкуре он слышал любые
шорохи на огромных расстояниях, понимал язык зверей и заранее знал, куда пойти,
чтобы найти богатую добычу.
Он знал, мелькнула мысль. Он знал, что однажды мне понадобится
добычи больше, чем я могу добывать для себя и Евы…
В этот раз он убил двух оленей, а затем и молодую лань, у
которой мясо особенно сочное и мягкое. Ева охнула, когда он появился у входа в
пещеру и свалил на землю тяжелые туши.
— Этого нам хватит на несколько дней, — сказал он.
