— Твои овцы!.. Овцы!.. Сволочь… твои овцы…
— Что? — закричал Авель и попятился уже в середину
овечьего стада. — Каин, ты только скажи, я все сделаю…
Он украдкой оглядывался на волка. Тот перестал бегать и с
угрозой следил за Каином. Верхняя губа поднялась, обнажая белые клыки, шерсть
вздыбилась, он медленно подходил ближе, с каждым шагом сильнее припадая к
земле, готовый прыгнуть в любой момент.
Ярость разрывала Каина на части, кулаки сжимались, сейчас бы
и Авеля разорвал на две половинки, ничуть не пожалел бы, но не успеет, этот
зверь прыгнет сзади и перекусит шею раньше, чем он ухватит эту лживую тварь за
глотку.
— Беги за мной! — прошипел он в бессильной
злости. — Не отставай!
— Иду, брат, — сказал Авель послушно. Обернувшись
к волку, крикнул: — Следи за стадом, я скоро вернусь!..
Каин несся обратно, как ветер, Авель чуть отстал, а когда
они добежали до поля, у Каина вырвался вопль отчаяния: овцы забрались в самую
середину пшеничного поля и жрут, топчут, как стадо свиней…
Авель закричал, замахал руками, а Каин стиснул зубы и
смотрел, как брат носится по его полю, топчет больше, чем его овцы, эти дуры
мэкают и разбегаются, всякий раз оставляя за собой сломанные стебли, выращивать
которые так непросто…
Авель ухватил овцу, вынес за край поля и бросил ее на землю.
— Уже! — крикнул он счастливо.
Овца подхватилась, протестующе мэкнула и ринулась, как
олень, снова на поле к остальным. Авель с таким же глупым криком бросился за
нею. Каин догнал его и с воплем ярости ударил в лицо.
Кулак ожгло болью, Авель упал, но тут же подхватился, лицо
впервые перекосилось яростью.
— Что ты меня бьешь? Разве я сам загнал овец на твое
поле?
Каин молча и со злостью ударил снова. Из губ Авеля брызнула
кровь, но не упал, а с воплем бросился на брата. Каин отступил, пытался
встречать ударами, однако Авель обхватил обеими руками, повалил его и даже
ухитрился подмять под себя.
— Будешь еще? — спрашивал Авель и ухватил Каина за
горло. — Будешь меня бить?
В глазах Каина начало темнеть, дышать нечем. Он бессильно
шарил по земле, пальцы нащупали твердый камень. Он выдрал его из земли и ударил
сбоку в нависающее над ним отвратительно торжествующее лицо.
Легонько хрустнула кость, тело Авеля сразу обмякло. Каин
дышал жадно, грудь часто вздымалась, жадно хватая воздух. Он спихнул Авеля с
себя, отдышался, потом посмотрел на неподвижное тело.
Удар пришелся в висок. Острый край камня проломил тонкую
кость и вошел в мозг. Авель не двигался и не дышал. Каин попробовал его
тормошить, но голова Авеля бессильно откинулась, изо рта потекла тонкая струйка
крови.
А потом и она прервалась.
— Ну вот, — прошептал он потерянно, — вот и
моя жертва на поле… Надеюсь, теперь Твоя жестокосердность удовлетворена?
Тело Авеля осталось среди истоптанных колосьев. До тупых
овец то ли каким-то образом дошло понимание, что свершилось нечто страшное, или
же просто нажрались, но вышли на край поля, там сгрудились, а потом, сухо
цокоча точеными копытцами, медленно потопали в ту сторону, где находится
неимоверно разросшееся стадо.
Тоска нахлынула и пронзила болью сердце. Дурак заслуживал
смерти, но это не значит, что его надо было убивать. Пусть бы жил, уже
договорились, как жить, чтобы меньше общаться с этим ласковым придурком… Теперь
придется куда-то бежать, скрыться от укоряющих глаз матери и гнева отца. Хотя в
поле теперь работают больше тысячи человек, но все тихие и богобоязненные.
Убить Авеля мог только я, все это поймут…
Небо стало темным, из низких грозовых туч блеснули зарницы,
могучий Голос произнес холодно и беспощадно ясно:
— От родителей ты можешь убежать, но не от Меня. Может
ли человек скрыться в тайное место, где Я его не увижу?
Каин промолчал, в голове тысячи мыслей, а Голос с небес
продолжал:
— Где Авель, брат твой?
Каин сжал кулаки, чего Он хочет, почему спрашивает,
прекрасно же знает, Он же всевидящий, зачем задает такой вопрос? Или
подталкивает к тому, чтобы ответил: «Да, я виноват, убил родного брата и
жестоко раскаиваюсь в своем проступке»?
Он прочистил горло и уже хотел признаться, понимая, что это
не только лучший выход, но и правильный, однако волна ярости ударила в голову,
он вскинул ее и ответил дерзко:
— Разве я сторож брату своему? Я возделываю поля,
охраняю их. А Ты — хранитель всех тварей земных, так почему же
спрашиваешь, где Твой любимец, дары которого Ты принял так охотно, а мои
отверг?
Голос помедлил, уловив скрытый упрек в словах: «Ты —
хранитель всех тварей земных», а это значило: «Так зачем же позволил мне убить
брата своего?»
— Каин, — произнес Голос с упреком, — почему
ты упорствуешь?
Каин огрызнулся:
— А Ты почему спрашиваешь очевидное?
— Для тебя все очевидно?
— Да, — крикнул Каин с вызовом. — По Твоей
воле я рожден от Змея! По Твоей воле во мне возникла зависть, что Ты жертву
брата принял, а мою — нет. Все делается по Твоей воле, так почему же Ты не
помешал мне убить Авеля? Ты мог остановить мою руку, но не остановил! Но если и
это убийство по Твоей воле, тогда почему обвиняешь меня?
Голос произнес грозно, и грохот в небе вторил раскатами:
— Каин, ты все знаешь о свободе воли, повторять не
буду. Каждый человек сам отвечает за свои поступки. Убийство — тягчайший
проступок. И ты будешь отвечать не только за кровь убитого брата, но и за всех
его еще не рожденных детей. Ты многим помешал родиться на свет, которые могли
бы сделать человечество счастливыми!.. И в конце концов твои потомки будут
стерты с лица земли за то, что ты не дал появиться на свет потомкам твоего
брата.
Каин стоял, стиснув челюсти. Он чувствовал, как сжимаются
кулаки, в груди нарастает отчаяние, но вслух он сказал:
— Ему не позволено было травить своими стадами мои
поля! Я в них вложил столько труда!
— Не позволено, — прогрохотал Голос. — Здесь
ты прав. Но это не повод для убийства.
— Ты принял у него жертву, — упрекнул Каин, —
и потому защищаешь этого льстеца во всем!
Небо потемнело еще больше, пронесся леденящий ветер. Голос с
небес прогрохотал:
— Ладно, если упорствуешь в своем проступке… даже не
признаешь его тяжести, то будешь наказан вдвое. Отныне ты не получишь радости
от работы на земле, которую ты так ценил. Даже если станешь пахать и сеять еще
усерднее, земля больше не даст тебе никаких плодов.
Каин промолчал. Голос продолжал неумолимо:
— Ты думал о том, как хорошо бы стать единственным
властелином мира? Мера за меру: ты станешь скитальцем на этой земле. Как только
остановишься, все погонятся за тобой и станут тебя избивать. Поэтому будешь
вынужден постоянно спасаться бегством, и всякий раз, когда захочешь остановить
свой бег, чтобы обосноваться на земле, она разверзнется под тобой. И наконец ты
умрешь в бесчестии и никогда не будешь погребен как должно!
