Каин содрогнулся, плечи его опустились. Он старался
сдержаться, но в глазах защипало, горячие слезы побежали по щекам.
— Мой грех, — проговорил он с трудом, подборок
начал прыгать, — больше, нежели можно снести! Я осознаю, что он настолько
тяжел, что ему нет искупления.
— Да, — согласился Голос, — твой грех тяжел.
— Я признаю Твою волю, — выговорил Каин с
трудом, — обрекающую меня стать скитальцем, но слишком велико данное мне наказание,
и снести его невозможно, и всякий, кто встретится со мной, убьет меня.
Голос сказал резко:
— Я никогда… никогда!.. и никому не даю такого
наказания, которое нарушитель законов не может вынести.
— Но меня убьют, — ответил Каин с
отчаянием. — И даже Ты не насладишься местью. И не сделаешь мое наказание
примером.
Голос грянул:
— Нет! Убийства запрещены. Это первый запрет убийства в
этом мире… И еще, мщение — это только мое право. Я отомщу за любого
несправедливо обиженного! Только я. А человек мстить не имеет права.
— Но как люди удержатся от желания меня убить?
— Я дам тебе особый знак, — сообщил Голос. —
И никто не тронет тебя. А тому, кто все же убьет, — тому воздастся
всемеро. Тебя будут видеть и узнавать издали. Я возложу на тебя свою печать, и
никто тебя не тронет. Иди свободным. Обещаю, тебя не убьют сразу. Семь
поколений будут ждать с местью за смерть Авеля. А потом тебя убьют.
Каин спросил тупо:
— Куда мне идти?
Голос сказал горько:
— Человеку дана свобода выбора… сколько раз я это
говорил! И сколько еще скажу…
— Понял, — ответил Каин угрюмо. — Я ухожу. Но
все равно… Ты считаешь, что я виновен, но все равно скажу, Ты должен был
принять и от меня жертву! Мало ли что я замыслил. Я же тогда еще не сделал. И,
может быть, не сделал бы вообще… Ладно, я ухожу отсюда.
— Чего нельзя делать, — произнес Голос, — не
делай даже в мыслях. Иди. И отныне — не останавливайся. Ты раскаялся, и… я
вижу, что твое раскаяние искреннее, хотя ты и страшишься его произнести вслух.
Потому я снимаю с тебя половину наказания.
— Какую?
— Земля, — объяснил Голос, — по-прежнему
должна разверзаться под тобой, но ты отныне избавлен от доли вечного скитальца.
Это значит, что со временем тебе будет позволено выбрать для себя какое-либо
одно место. Иди!
Тело Авеля обнаружил его ручной волк. Он оставил овец и
примчался на поле, там тормошил и облизывал Авеля, потом прибежал к дому Адама
и горестно завыл.
Ева позвала Адама, тот пришел по обыкновению хмурый, хотел
уже бросить в волка камнем, но тот отбежал и снова завыл, да так горестно, с
такой жутью в голосе, что Ева закричала взволнованно:
— Адам, я боюсь!..
— Да ладно, — ответил он раздраженно. — Надо
сказать Авелю, чтобы привязывал там у себя. А то бегает, людей пугает…
— Адам, с детьми случилось что-то страшное!
Адам оглянулся, вся долина за его спиной заставлена домами,
где живут семьями не только их дети, но и дети их детей.
— Ты имеешь в виду… Авеля?
— Да!
Он посерьезнел.
— Поспешим тогда. Эй, Шешель, веди!
Волк понесся, постоянно оглядываясь на них, но Адам не
отставал, а когда Ева запыхалась, легко подхватил ее на руки и побежал, почти
не чувствуя ее веса.
Когда они наконец догнали волка, тот уже сидел у трупа
хозяина, скулил и лизал ему лицо, пытаясь разбудить.
Ева охнула и опустилась на землю без чувств. Адам стиснул
кулаки, ноги подкосились, он встал на колени перед неподвижным телом сына.
— За что? Почему?
Но он уже знал ответ, вспоминая лицо старшего сына, его гнев
на Авеля, которому все доставалось легче, жилось проще и который оставался
любимчиком отца и матери.
Ева очнулась, сразу же залилась слезами. Адам поднял ее и,
обняв за плечи, повел обратно в поселок, чтоб ее женское сердце не разорвалось,
когда мертвый сын все время перед глазами. Волк остался у трупа хозяина и
никого не подпускал, ни хищных птиц, ни зверей, ни людей.
Не переставая рыдать, Ева раздирала на себе одежды,
исцарапала лицо и закричала, подняв лицо к небесам:
— Почему? Почему Ты позволил Каину убить Авеля?..
Почему?
Адам прижал ее к груди, гладил по голове, как ребенка,
баюкал, утешал, хотя у самого в глазах темнело от ярости и гнева. Перед глазами
всплыло лицо Авеля, ясные глаза и то, как он смотрел на жертвенник.
— Он жесток, — проговорил он с трудом, — я не
знаю, чего Он хочет, пути Господа неисповедимы. Но я знаю, за что Он обрек
Авеля…
— За что?
— Нельзя так смотреть на жертвенный огонь, —
произнес Адам мрачно. — просто нельзя.
— А как он смотрел?
Он проговорил с трудом, чувствуя, как щиплет глаза, а взор
затуманивает слеза:
— Надо было скромно удалиться, но Авель стоял и
смотрел, гордясь тем, что он оказался лучше брата! Он получал удовольствие от
созерцания сияния силы Всевышнего, которая приняла его дар, а от приношения
брата отвернулась. Он наслаждался превосходством над братом, а это недопустимо.
— Но все равно, это жестоко!
— Жестоко, — согласился Адам. — Авелю нельзя
было наслаждаться… особенно в виду старшего брата, что могучая небесная сила
его возвысила, а брата унизила… Но позволять за это убийство?
Он передал Еву в руки выбежавшим навстречу встревоженным
детям Авеля и Каина. Ее увели, утешая и уговаривая, Адам вскинул к небу кулаки.
— За что? За что Ты мне мстишь до сих пор? Столько лет
прошло!.. Все еще не насытишься местью?
В тучах блеснул свет, в землю уперся сверкающий луч, похожий
на замершую молнию, из него вышел Рафаил, лицо грустное и полное сострадания.
— Адам, — проговорил он, — мое сердце тоже
рвется, ибо никого из ангелов нет ближе к людям, чем я. Я понимаю твое горе, но
не хули Творца, ибо каждый пожинает то, что посеял.
Адам вскричал в муке:
— Но зачем? Зачем это все?.. Ведь Он Всесильный! Почему
сразу не сотворил людей могучими, мудрыми, сильными, никогда не знающими страха
и сомнений?.. Разве не мог сразу вдолбить в меня ориентиры насчет добра и зла,
дабы я не делал таких ужасных ошибок?.. Почему нужно было Каину убивать
Авеля?.. Он ведь создал солнце, звезды, небо, весь этот мир… почему не создал
такую малость?
Рафаил вздохнул и ответил с великим сочувствием и скорбью:
— Адам, ты же знаешь, Он не ответит.
— Почему?
Рафаил вздохнул.
