— Что… что случилось?
Ламех ответил мертвым голосом:
— Проклятие. Отложенное проклятие Всевышнего на Каина
все-таки настигло… В седьмом поколении, как Он и сказал… Вон в том направлении,
там должны быть кусты, лежит наш великий прародитель Каин. Он убит моей
стрелой. А Тувалкаин… мой бедный мальчик…
— И что? — вскрикнула Ада в ужасе. — Прошло
семь поколений?
— Посчитай сама, — сказал он мрачно.
Они принялись считать, сбивались, поправляли одна другую,
даже ссорились, наконец Цилла подтвердила убито:
— Да, Тувалкаин… как раз из седьмого колена. Что нам
делать?
Он ответил тяжелым голосом:
— Жить.
— Жить? — вскрикнула жена. — Вот так просто
жить дальше?
— Да. Наказание неотвратимо. Но жить нужно дальше.
Женщины зарыдали, наконец Ада выкрикнула сквозь слезы:
— Но я не буду рожать детей на смерть!.. Отныне не смей
входить ко мне. Я буду спать отдельно.
— И ко мне, — закричала Цилла, — я не хочу,
чтобы мои дети рождались для исполнения какого-то древнего наказания! Это
несправедливо!
Ламех сказал печально:
— Да, мир несправедлив. Но это мы его делаем таким.
— Нет, — выкрикнула Цилла со слезами. — Нет!
Больше не приходи на мое ложе. Я не стану рожать детей, зная, что их ждет
смерть.
Ламех заговорил просительно:
— Успокойтесь… Нет, я понимаю, успокоиться трудно, даже
нельзя, но… Творец на семь поколений отложил наказание нашему роду за
умышленное убийство Авеля. Я же убил неумышленно! Так что наверняка Всевышний
отложит наказание моему роду на еще более длительный срок… Хотя я знаю, что
если за убийство Авеля роду Каина воздалось всемеро, то за убийство моих детей
воздастся всемидесятеро!
Ада завопила, а Цилла разорвала на себе одежды в знак
великой скорби и прокричала в слезах:
— И что? Тебя не волнует, что погибнут твои потомки?
Ламех вздохнул.
— Меня волнует, — признался он, — но я
стараюсь посмотреть глазами Всевышнего, для которого тысяча наших лет —
что один день. Через тысячу лет мои потомки будут населять полмира, и потеря
нескольких человек… или даже десятков человек моей крови, не будет большим
ущербом для рода… Примерно так может видеть это Всевышний. С другой стороны,
все мы будем помнить, что за преступления надо отвечать, и потому должны быть
осторожными в словах и поступках. Впрочем, я не берусь угадывать Его мысли и
деяния, неисповедимы Его замыслы.
Ада сказала резко:
— Нет!
— Да, — возразил Ламех, — ты не права.
— Права!
— Нет, так нельзя, — сказал он твердо. — Так
неправильно.
— Неправильно, — возразила она с той же решимостью
в голосе и непривычным для нее, всегда такой мягкой и уступчивой,
упрямством, — рожать детей на гибель. Если мы с Циллой не можем тебя
убедить, пойдем к тому, кто нас может рассудить! И кому поверим оба.
— К кому? — удивился Ламех. — Нет такого
человека, который знает, как надо жить и как вести себя в этом мире!
— Есть, — ответила Ада.
Подумав, он произнес с недоверием:
— Я знаю только одного, которому я доверил бы решать мои
дела…
— Мы тоже, — отрезала Ада и посмотрела на вторую
жену Ламеха. — Так ведь, Цилла?
— Да, — ответила она, — ему я доверю.
Ламех сказал нерешительно:
— Если ты говоришь о самом Адаме, нашем прародителе…
— Да, — ответила Ада. — Кто еще может
ответить на такое?
— А ему ты поверишь? — спросил Ламех грустно, он
хорошо знал характер жены.
— Да, конечно, — ответила Ада уверенно. — Он
скажет то же самое, что говорю тебе я!
Ламех спросил удивленно:
— Почему ты так решила?
— Потому что, — ответила Ада еще увереннее, —
что он сам вот уже больше ста лет спит с Евой раздельно!
— Это далекий путь, — сказал Ламех, все еще в
глубоком раздумье. — Мы даже не знаем, где он живет…
— Знаем направление, — ответила Ада. — А
дальше подскажут.
Впервые Ламех понял, насколько же за такой короткий срок
изменилась земля. Они шли две недели, ночуя когда в поле, когда в домах
селений, и на всем пути встречали распаханные или засеянные поля, стада скота
на лугах и склонах зеленых холмов, множество домашней птицы во дворах, а также
в прудах, озерах и на реках.
Наконец им сказали, что в долине за этими зелеными холмами
они и найдут Адама. Ламех заторопился, и, когда дорога вывела их на вершину
холма, все трое вздохнули с восторгом.
Огромная зеленая долина до самых дальних гор пестрит
аккуратными домиками, вокруг каждого огороды, загоны для скота, а дальше поля с
золотой пшеницей. Много плодовых деревьев, а пока спускались с холма, мимо все
чаще проносились тяжело груженные пчелы, таская сладкий нектар в расставленные
вдоль дороги ульи.
Дом Адама ничем не отличался от остальных, но Ламех и его
жены заметили, с каким почтением все отзываются о прародителе всех народов. Ада
и Цилла начали поглядывать на Ламеха все победнее.
Их приняла Ева, все еще юная и подвижная, Адам вернется
только к вечеру, пропадает на охоте, приготовила обед, с жадным интересом
расспрашивала о жизни в далеких городах.
Адам вернулся не к вечеру, а утром, зато принес диковинного
оленя с такими ветвистыми рогами, что все постоянно сбивались, пересчитывая
отростки.
Ему рассказали о величественных городах, которые построил
Каин и его дети, потом Ламех с грустью поведал о своем невольном убийстве
старшего сына Адама, Каина. И сразу же, словно это могло утешить Адама,
рассказал, как убил своего любимого сына Тувалкаина и что теперь должны
погибнуть еще его дети…
Жены едва дождались, когда Ламех закончит жаловаться,
рассказали о своем великом споре. Адам внимательно выслушал всех троих, тело
сковало холодом. Сердце пронзила старая, уже, казалось бы, давно затихшая боль.
Так вот когда аукнулось преступление его первенца Каина. И вот когда его
старшего сына настигла расплата. Убит, как дикий зверь, убит потому, что одичал
настолько, что сам стал похож на хищного зверя…
Адам проглотил ком в горле и заговорил:
— Ада и Цилла… Я понимаю вас и скорблю вместе с вами. У
вас погиб сын, но и у меня погиб сын, мой первенец, на которого я возлагал
столько надежд!
Ада вскрикнула:
— Я знала, что ты нас поймешь!
— И встанешь на нашу сторону, — добавила Цилла.
