Однако только от людей с сильной волей можно ждать спасения
для рода людского!
В небе пронеслась огненная стрела, за нею горел и сыпал
искрами воздух. Стрела неожиданно вильнула и помчалась в его сторону. Адам
насторожился, затем разглядел быстро увеличивающуюся женскую фигурку. Лилит
раскинула руки, Адам не успел отстраниться, как она с лету обхватила его шею руками,
прижалась горячим телом и влепила горячий поцелуй.
— Как я давно тебя не видела!
— Я тоже, — пробормотал Адам. Он отстранил
ее. — Что ты со мной делаешь… Ты не меняешься, Лилит.
Она воскликнула:
— Зато ты выглядишь совсем другим, Адам! Помнишь, каким
ты был?
Он усмехнулся.
— Я был молодым и красивым.
Она энергично затрясла головой.
— Ты и сейчас молод и силен, но тогда ты был совсем…
неинтересным, Адам. И я превосходила тебя во всем. Но сейчас смотрю на тебя и
чувствую себя маленькой, глупой и слабой. Откуда в тебе эта сила? Ты не таким
был раньше. Это в тебе появилось потом, когда ты ушел из Эдема…
— Когда изгнали.
Она снова покачала головой.
— Я потом узнала, ты мог остаться!.. Но ты проявил
больше гордости, чем было у Люцифера. Никто не ожидал, что ты предпочтешь уход.
Тебе в самом деле так дорога эта женщина?
Он пожал плечами, Лилит чуть ли не при каждой встрече это
спрашивает, хотя видит, как вопрос ему неприятен, но она всегда отличалась
прямолинейностью и сейчас смотрит требовательно, даже не понимает, что такое
можно бы не спрашивать.
— Я поступил так, — ответил он нехотя, — как
должен был поступить.
— Почему?
— Не знаю, — ответил он.
— Ты мог бы остаться!
— И чувствовал бы себя оплеванным с головы до ног.
— Кем? — спросила она с удивлением.
Он обронил с кривой усмешкой:
— Собой, Лилит. Для мужчины самоуважение… очень даже
немало. Если не уважать себя, как принудить уважать себя весь мир?
Она пожала плечами.
— Большинство ангелов об этом даже не задумывается.
— Я не ангел, — напомнил он с неловкостью. —
Это ты сейчас с ними общаешься… А я — из земли.
Он непроизвольно хотел, чтобы это прозвучало язвительным
напоминанием о тех временах, когда она тыкала его носом в низкое происхождение.
Даже их сын Алат посчитал себя уязвленным, что часть в нем от Адама, земляного
человека, однако сейчас голос Адама прозвучал утешающе и даже словно бы
виновато, что он вот из земли, как ему повезло, а они все вместе с ангелами
всего лишь из огненной стихии.
Лилит грустно усмехнулась.
— Да, ты из земли. Не обижай меня, Адам.
— Я?
— Ты всегда знал, — укорила она, — в отличие
от меня, что важно не откуда человек, а куда идет.
— Ну… гм… Не то чтоб уж так совсем ясно…
— Или просто чувствовал, — сказала она. — А я
только теперь это вижу. Сколько лет прошло? Сто или тысяча? Для меня это как
один день.
— Девятьсот лет, — ответил Адам. — Даже
больше.
— Девятьсот… — протянула она озадаченно. — Я
не обращала внимания, что так много. Или это мало? Я просто жила и полной чашей
черпала все радости, до каких могла дотянуться. И насмехалась над твоей жизнью.
А сейчас вижу, что давно исчерпала их все… и только повторяюсь и повторяюсь.
Мои радости — на небольшой, огражденной забором полянке, а твои — в
начале дивной дороги, что даже для Создателя теряется в туманной дали…
Он промолчал, да Лилит и не ждала ответа. Она и так знала,
что у нее от этой встречи будет снова необычный сын, хоть и не знала —
какой, и еще до его рождения дала ему имя Кухул, просто понравились звуки,
протяжные и чуточку таинственные.
Когда рождался Кухул, Лилит настолько страдала от боли, что
в беспамятстве прокляла его еще во чреве, и Кухул появился со сжатым кулаком, в
котором был клок окровавленной плоти материнской утробы. После его рождения
Лилит долго страдала, даже оставила ребенка и умчалась высоко в горы, чтобы
утихомирить боль, а Кухул, всеми презираемый и ненавидимый, был изгнан отовсюду
и нашел прибежище в могиле, где проводил время в гробу. Лишь с наступлением
ночи он выходил из могилы, подстерегал на перекрестках дорог одиноких путников,
набрасывался на них и пил кровь. От него пошло племя отверженных, которых
убивал солнечный свет, а питаться они могли только теплой человеческой кровью.
Часть 3. Первое человечество
Глава 1
Под покровом ночи люди из кочевого племени подобрались к
городу Иареда и, перебравшись через частокол, ринулись убивать и грабить
беззащитных горожан.
Нападавшие на бегу умело бросали горящие факелы на крыши
домов, хозяева выскакивали и первым делом бросались поспешно тушить огонь.
Убивать их было настолько легко, что боевой клич нападавших вскоре стал звучать
все реже и реже.
Адни, жена Еноха, была на последнем месяце беременности, но
понимала, что при ее красоте спрятаться не удастся. Ее будут насиловать до тех
пор, пока она не умрет, и никого не остановит, что вместе с нею умрет и не
рожденный еще ребенок.
Под покровом ночи она ползком выбралась за город и,
подхватившись на ноги, бросилась бежать. На беду, возле ограды рухнула горящая
сторожевая вышка, взметнулся сноп искр, и Адни с ужасом поняла по злорадным
крикам, что ее бегство заметили.
Она припустилась со всех ног, в темноте послышались тяжелые
шаги. За ней побежали, как она решила по топоту, двое или трое мужчин. В руках
факелы, и хотя они им самим слепят глаза, зато не упадут, а она то и дело
спотыкалась в темноте, запиналась.
Сердце едва не выскакивало, горло пересохло, она
чувствовала, как последние силы покидают ее, ноги начали заплетаться, а в груди
стало горячо.
— Господи! — взмолилась она горячо. — За что
мне такая участь? Чего я бегу, когда от них все равно не скрыться? Не проще ли
сесть и дождаться, когда их дубины обрушатся на мою голову?
И вдруг она с удивлением и страхом услышала тонкий детский
голосок из своего чрева:
— Мама, беги еще!.. Прячься!.. Я поспешу прийти на
помощь…
Она прошептала в ужасе:
— Ты?.. Мой ребенок? Но тебе еще рано…
— Что делать, — ответил голосок, и ей показалось,
что он стал чуть звонче, — если надо…
Она из последних сил бежала, упала, доползла до темных в
ночи скал, а там кое-как, теряя сознание, заползла под ветви кустарника,
пробралась в щель, уже там потеряла сознание. Очнувшись, слышала наверху грубые
голоса, брань. Ее искали, потом начали расшвыривать камни, догадавшись, что она
таится где-то в щели.
