Сахариэль уже понял скрытую мысль Люцифера, крикнул:
— Когда-то он сможет навязать Всевышнему свою точку
зрения!
— И Всевышний ее примет, — сказал Шехмазай
громко. — Для нас это будет концом света.
Творец ощутил зов, моментально прошел частью сознания через
двенадцать клипод, проскакивая все более странные и причудливые миры, пока не
оказался в материальном, настолько необычном, что даже приостановил некоторые
особо сложные работы, чтобы не коррелировали с проблемами мира живых существ.
Вспыхнул ослепительный свет, перед Ним предстали, выйдя
прямо из воздуха, Шехмазай и Азазель. Шехмазай победоносно улыбался, Азазель
развел крыльями, свет стал еще ярче, и сказал укоряюще:
— Господь, разве не говорили мы Тебе, чтобы Ты
остановился в сотворении мира на первом или втором дне?.. Ну, пусть на третьем
или четвертом?.. И не было бы Твое чело омрачено теперь такими горькими думами.
Творец смолчал, Шехмазай взглянул на Азазеля, добавил
быстро:
— Ладно, мир получился прекрасен, но… достаточно было
сотворения всех этих дивных существ, названными животными, птицами и
насекомыми!..
— Человека Ты создал зря, — сказал Азазель прямо.
Творец сказал раздумчиво:
— Не знаю, не знаю. Может быть, в самом деле нужно было
им и ограничиться?
Азазель спросил:
— Без женщины?
— Да, — ответил так же задумчиво Творец.
Азазель растопырил крылья.
— Но… как? У всех зверей есть пара.
— Можно было и без пары, — объяснил Творец. —
Некоторые существа в этом мире — двуполы. Но можно было вообще выращивать
одного человека… Дать ему бессмертие и терпеливо воспитывать. Правда, груз
прошлого опыта надо было бы как-то убирать… гм…
Азазель сказал обвиняюще:
— Но Ты все-таки создал человека! Да еще к человеку и
женщину, это вообще грубейшая ошибка… И что теперь задумал? Мы же видим!
Творец ответил задумчиво:
— Пока не решил. Мир все-таки хорош, Я не хочу его
рушить… как остальные. Наверное, нужно просто стереть с лица земли человека. Но
Я не хочу вмешиваться, как и обещал, в этот мир… своей неземной мощью. Пусть
земля разверзнется и выйдут огненные реки, что сожгут все на поверхности. Пусть
наверху будет океан жидкого огня, а когда застынет, Я населю мир другими существами…
Или пусть придет большая вода из океана. Чтоб даже высочайшие горы укрыла и
чтоб никто не спасся… Даже великаны.
Ангелы слушали с удовольствием, Азазель сказал радостно:
— Так и поступи! Мы для этой земли найдем применение
получше. Человек — это Твоя неудача.
Творец взглянул на него искоса.
— Эх, хорошо так осуждать со стороны. Но Я знаю хорошо,
что, будь ты на месте людей, ты бы вскоре сбился с пути праведного и стал бы
грешить еще больше. Как и ты, Шехмазай.
Шехмазай смолчал, но Азазель вскрикнул с обидой:
— Господь! Как Ты можешь такое говорить? Мы —
существа из света, мы чисты и непорочны! Позволь нам доказать Тебе! Господь,
разве не видишь, что они творят? Во что превращают созданный Тобой мир? А ведь
Ты им велел хранить его и беречь, ибо другого не будет!
Творец ответил хмуро:
— Я все вижу, такая уж беда — быть всевидящим. Но
того, что они натворили, боюсь, было не избежать. Или очень трудно избежать. В
человеке, как Я уже сказал, соединены в одном теле духовная и материальная
часть. Конечно, материальная, как более грубая и простая, гораздо чаще берет
верх…
— Господь! — воззвал Азазель. — Но мы,
ангелы, чисто духовные существа! Почему не нам досталась земля? Мы ведь
совершенны!
Творец недовольно сдвинул брови.
— В таком мире не может быть совершенства. Я его творил
так, чтобы к совершенству тянулись.
Азазель сказал настойчиво:
— Господь, мы смогли бы держать этот мир в
совершенстве.
— Уверен?
— Полностью, — сказал Азазель. — Почему Ты
нам не веришь?
Творец вздохнул, чело Его омрачилось.
— Это вы Мне не верите… — произнес Он с
грустью. — Но за это и воздастся вам. Ладно, даю Свое изволение… Идите и
попробуйте жить на земле. Покажите, как вы сможете.
Шехмазай, самый недоверчивый, покосился на Всевышнего с
подозрением, что-то уж слишком легко тот удовлетворил просьбу Азазеля, но
смолчал. Попасть на землю и пожить там, показывая, как надо, это же здорово, он
сам жаждал, как и многие из ангелов, но помалкивал.
— Спасибо, Господь! — вскрикнул Азазель и исчез.
Все видели, как блистающая искорка, подобно падающей звезде,
умчалась вниз и растворилась в темноте ночи. Творец хмуро посмотрел на
оставшихся ангелов.
— Ну, кто еще считает, что Я не прав и что вы лучше
смогли бы жить на земле, показывая примеры благочестия и не переставая
двигаться к Великой Цели?
Ангелы молчали, переглядывались, Брахиэль сделал над собой
усилие и шагнул вперед.
— Господь, я не считаю, что Ты не прав. Как Ты можешь
быть неправым? Однако… позволь и мне. Я постараюсь жить чисто и праведно. И
своей жизнью посрамлю погрязшего в грехах человека.
— Иди, — ответил Творец. — Кто еще?..
Впрочем, страшитесь сказать Мне в глаза, как сказали Азазель и Шехмазай, но
жаждете того же… Так что даю всем соизволение. Всем, слышите? Всяк, кто хочет
показать, как он бы жил на земле, идите в их мир, облекитесь плотью и докажите
Мне, что Я не прав…
В задних рядах поредело, видно было только, как целый рой
белых искр понесся в ночь. Творец поднял голову, на него серьезно смотрели
Михаил, Рафаил, Гавриил и другие ангелы, которые то ли поверили Творцу, что
жить на земле — непросто, или же не решились вызвать Его неудовольствие.
После долгого молчания Михаил спросил робко:
— И что… теперь?
Творец ответил нехотя:
— На земле, кроме полезных злаков, растут и сорняки.
Сорняки всегда живучее, их всегда больше, а искоренить непросто. Так и в
мыслях… Есть мысли нужные, а есть сорняки. И как люди делают прополку в своих
огородах, так и Я… вот сейчас.
Михаил спросил тихим голосом:
— У них… не получится?
— Они не понимают, — ответил Творец, — что Я
задал человеку почти непосильную задачу. Даже Мне это непросто… как Я вижу.
Ведь человек — это и есть тоже Я. В нем часть Моей души, и Я всегда вижу и
чувствую его смятение, его страсти, его заблуждения, его страхи и его соблазны.
Это все идет от материальной части его естества. Азазель, Шехмазай и прочие,
кто последовал за ними, пошли на свою погибель.
