Он догнал их и зарубил, а когда вернулся, стряхивая с лезвия
длинного меча кровь, уцелевшие люди уже хлопотали над ранеными, плакали над
погибшими. На него подняли взоры со страхом и восторгом.
Один спросил благоговейно:
— Кто ты, сверкающий?.. Уж не ангел ли?
Мафусаил покачал головой.
— К счастью, я человек. Чем могу еще помочь?
Мужчина развел руками.
— Ты сделал больше, чем требовалось. Ты рискнул жизнью,
спас всех нас. Как тебе удалось справиться с такой толпой демонов и… не
получить даже царапины?
Мафусаил криво улыбнулся.
— Потому что это демоны. Мне с людьми воевать труднее.
Меня зовут Мафусаил.
— У тебя особый меч?
— И молитва, — сказал Мафусаил.
Второй подошел, всматривался внимательно.
— Кажется, я слышал о тебе, герой. Твое имя происходит
от «мавет» — смерть и «шеллах» — меч? Или «шалах» — отсылать? В
любом случае ты одарен чудесным даром отгонять смерть, что ты и явил сегодня…
Мы чем-то можем тебя отблагодарить?
Мафусаил покачал головой.
— Благодарите Господа, это Он вас спас.
Человек горько усмехнулся.
— А где Он был, когда напали эти звери? А ты пришел и
спас.
— Но прислал меня Он, — ответил Мафусаил коротко.
Беседовать с этими людьми расхотелось, он повернул коня и
поскакал к далеким горам. Уже отъехав, пожалел, что не спросил, в какой стороне
ближайший город, где мог бы остановиться на ночь.
Впрочем, с нечестивыми людьми, отвергающими волю Господа,
лучше общаться как можно меньше. Кто не пачкается, да не запачкан будет.
Впереди в кустах проскочило, на миг блеснув золотым боком,
настолько радостно сверкающее тело, что Мафусаил заорал счастливо, погнал коня
наперерез и через несколько минут догнал удивительно красивую и нежную
девушку-кентавра. От кончиков удлиненных, как у эльфов, ушей и до пояса она
представляла из себя нежное девичье тело, только-только созревшее, юное и
упругое, чистое и девственное, а дальше без всякого перехода начинается мощный
конский корпус, с тугими мышцами под тонкой кожей, толстыми костями, крепкими
мускулистыми ногами с широкими копытами и роскошным хвостом.
Кстати, волосы, падающие на ровную стройную спину девушки,
выглядят как роскошная конская грива, блестящая и здоровая, а две четко
обрисованные груди, как выпуклые чаши, смотрят вперед бестрепетно и с дразнящим
вызовом.
Она обернулась и смотрела на него с веселым удивлением.
— Ты кто? — спросила она. — Нет таких людей,
кто мог бы догнать меня!
— Хорошо быть единственным, — согласился
он. — Ты прекрасна… Как тебя зовут?
Она улыбнулась.
— Солнышко.
— Удивительное имя, — сказал Мафусаил. — Я бы
тоже тебя так назвал.
Он обратил внимание, что она всматривается в него очень
пристально.
— Это потому, что ты очень похож на того, —
проговорила она нерешительно, — кто дал это имя мне.
Он спросил в удивлении:
— Кто?
— А не Адам ли твой прямой предок? — спросила она.
Мафусаил охнул:
— Да… Я так похож?
— Вас не различить, — заверила она, в ее голосе
прозвучала печаль. — Смотрю на тебя и вижу его. Да еще в этой змеиной
шкуре! Она одна на всем свете.
Он смотрел на нее во все глаза. Она выглядит как оживший
золотой слиток, теплый и пластичный, под тонкой кожей двигаются мышцы,
прикрытые нежным девичьим жирком, все смягчено и округлено, даже четыре конских
ноги выглядят изящными и красивыми, а тонкий девичий стан заставил забиться
чаще сердце: атласная кожа, высокая грудь, хрупкие плечи с тонкими косточками
ключиц, безукоризненное лицо и длинные белокурые волосы, ниспадающие на спину
до самой поясницы…
— Господи, — вырвалось у него, — до чего же
ты красивая!
Она произнесла тихо:
— Это мне сказал слово в слово и Адам. Подойди, у тебя
такие же горячие губы?.. И такие же крепкие руки?
Он не успел ответить, в голове нарастает шум, но одновременно
услышал приближающийся грохот десятков пар копыт, из-за рощи выметнулась группа
кентавров. Впереди несся огромный рыжий и лохматый до невозможности: длинные
волосы отросли и развевались за спиной, грубое лицо было искажено гневом.
— Ильяна! — заорал он бешено. — Как ты смеешь
разговаривать с двуногой тварью?
Девушка-кентавр ответила дерзко:
— Я говорю, с кем хочу!
Кентавр взревел страшным голосом:
— В моем табуне я решаю, кому с кем разговаривать!..
Девушка сказала встревоженному Мафусаилу:
— Не обращай внимания. Я никому не подчиняюсь и не
подчинюсь, сколько бы они ни пытались… А зовут меня Солнышко, как бы они ни
старались дать мне свое дурацкое имя…
Кентавр взревел в ярости:
— Я — вожак табуна! Я приказываю…
Она ответила дерзко:
— Я не из твоего табуна. И никогда в нем не буду, ты
знаешь.
Кентавр повернулся голову и вперил ужасающий взгляд в
Мафусаила.
— Это из-за него? Да он уже мертв!
Его рука с быстротой молнии выдернула из мешка за спиной
дротик и метнула в Мафусаила. Мафусаил, давно готовый к любым событиям,
перехватил дротик на лету и с силой метнул обратно. Стальное лезвие ударило в
раскрытый в ярости рот вожака, там сухо хрустнуло, дротик углубился наполовину,
а окровавленное острие высунуло клюв из затылка.
Вожак еще хрипел и мотал головой, не понимая, что уже мертв,
как его сотоварищи бросились на Мафусаила. Над головами заблестели каменные
топоры, камни, отполированные дубины. Мафусаил молча выхватил меч и сам подал
коня вперед. Сверкающая полоса железа блистала, как молния, кентавры кричали,
но это были крики ярости, а не боли, умирали они молча, и когда голова
последнего склонилась на перерубленной шее, Мафусаил холодно вытер лезвие о
гриву ближайшего кентавра, тот упал на землю минутой позже, и сказал девушке с
сочувствием:
— Извини, я не хотел… Но у меня есть цель, я не могу
позволить себя убить, пока не выполню.
Она сказала с великим изумлением:
— Ничего себе…
— Что?
— Защита у тебя… необычная… Ты цел, а они все мертвы…
— Они могли бы спастись, — ответил он, — если
бы отступили.
Она засмеялась весело, словно серебряный колокольчик
зазвенел:
— Отступить? При женщине?.. Кроме того, жизнь — не
настолько уж и ценная штука.
