— Она приняла меня самым любезным образом, а когда я сообщил ей, кто я такой, но, предварительно заверив, что я никоим образом не посягаю на ее собственность, пожилая леди была так добра, что выделила мне ежегодное пособие в 100 фунтов, которое выплачивала до самой своей смерти.
— И это был единственный раз, когда вы с ней виделись?
— О да! Мне не хотелось казаться навязчивым. Думаю, ей вряд ли понравилось бы, чтобы родственник с таким цветом кожи постоянно крутился возле ее дома, — с изрядной долей самоуничижения произнес отец Аллилуйя. — Но она угостила меня обедом и говорила со мной очень ласково.
— Хм… не сочтите за дерзость, но позвольте узнать: а мисс Мэри Уиттакер продолжает выплачивать вам назначенное пособие?
— Видите ли, нет — и я, конечно, не должен был на это рассчитывать, но оно играло для моей семьи большую роль. К тому же мисс Доусон тогда обнадежила меня, сказала: что бы с ней ни случилось, выплаты будут продолжаться. Еще сказала, что ей почему-то не улыбается идея с завещанием, и добавила: «Но в этом нет никакой необходимости, кузен Аллилуйя, потому что, когда я умру, Мэри унаследует все мои деньги и будет выплачивать вам пособие от моего имени». Может, мисс Уиттакер так и не получила наследства?
— Да нет, получила. Как странно! Могла ли она забыть о вас?
— Я позволил себе написать ей несколько слов утешения после кончины ее тетушки. Вероятно, ей это не понравилось. Не хочется верить, что она ожесточила свое сердце против обездоленного. Вне всякого сомнения, ее поступку объяснения нет…
Лорд Уимзи вздохнул:
— Что ж, я весьма признателен вам за ваш рассказ. Мы узнали все, что хотели, о Саймоне и его потомках. Я только хотел бы записать кое-какие имена и даты, если позволите.
— Конечно. Я принесу бумагу, которую мистер Пробин составил для меня, там есть данные обо всех членах семьи. Позвольте мне на минутку отлучиться.
Он вышел за дверь и вскоре вернулся с листом голубой бумаги, которую обычно используют для документов; на нем было изображено генеалогическое древо Доусонов.
Уимзи записал в свой блокнот даты жизни и прочие подробности, касающиеся Саймона Доусона, его сына Босана и его внука Аллилуйи. Внезапно он ткнул пальцем в имя, написанное гораздо ниже.
— Глядите, Чарльз! Вот и наш Пол — тот самый плохой парень, который подался к папистам и постригся в монахи.
— О, в самом деле! — воскликнул Паркер. — Но, Питер, смотрите, он уже умер — в 1922-м, на два года раньше Агаты Доусон.
— Да. Так что он тоже не годится. Ладно, бывает.
Они закончили делать пометки, распрощались с пресвятым Аллилуйей и вышли на улицу, где Эсмеральда отважно защищала «миссис Мердль» от покушавшихся на нее захватчиков. Лорд Уимзи передал ей монетку и получил машину в целости и сохранности.
— Чем больше я узнаю о Мэри Уиттакер, — признался он, — тем меньше она мне нравится. Могла бы все-таки выделить этому бедолаге хотя бы ту злополучную сотню фунтов в год.
— Похоже, она весьма алчная особа, — согласился Паркер. — Так или иначе, но старина Пол почил в бозе, а кузен Аллилуйя оказался незаконнорожденным. Соответственно, версию о таинственных наследниках из заморских стран мы отметаем.
— Черт побери! — вскричал вдруг Уимзи, бросил руль и обеими руками схватился за голову, чем привел Паркера в полное недоумение. — Я где-то слышал эту фразу. Но где же? Где?
14
Хитросплетения закона
Поступки беспримерные — вот их и надо опасаться.
У. Шекспир. «Генрих VIII»
— Я сегодня ужинаю с Мерблесом, Чарльз, — сообщил Уимзи. — Присоединяйтесь и вы. Я хотел посоветоваться с ним насчет этой истории с семейством Доусон.
— И где будет ужин?
— О, у меня дома. Меня тошнит от ресторанной еды, Бантер приготовит восхитительный ростбиф с кровью, а к нему будет подан зеленый горошек, молодой картофель и молодой зеленый лук. Джеральд специально прислал его из Денвера. В Лондоне такого не купишь. Приходите. Старая добрая английская кухня, бутылочка вина — ирландцы называют его «Хо Бруон». Вы как?
Паркер принял приглашение. Однако он обратил внимание, что, даже говоря о столь животрепещущем предмете, как еда, Уимзи выглядел каким-то рассеянным. Казалось, будто его терзает смутная тревога. Даже когда явился Мерблес, полный сдержанного юмора, Уимзи слушал его, хотя и весьма учтиво, лишь вполуха.
Обед был наполовину съеден, когда, без всяких видимых причин, Уимзи вдруг занес вверх кулак и со всего Размаху опустил его на столешницу красного дерева, отчего рука потрясенного Бантера дрогнула и большая малиновая клякса знаменитого «О-Бриона» пролилась на белую скатерть.
— Вспомнил! — воскликнул Питер.
Бантер сдавленным голосом принес милорду свои извинения.
— Мерблес, — сказал Уимзи, не обращая внимания на слова дворецкого, — новый Акт о праве собственности уже приняли?
— Ну да, приняли, — с некоторым удивлением ответил адвокат. Он как раз дошел до кульминации истории о юном юрисконсульте и еврее ростовщике, когда случился этот досадный инцидент, и был слегка сбит с толку.
— Как я и думал, эта фраза была в газетах — Чарльз, вы должны помнить, — о таинственных наследниках из заморских стран. Пару лет назад были статьи, и они как раз касались нового Акта о праве собственности. Там говорилось, какое разочарование вызовет этот акт у наших писателей романтического жанра. Стало быть, по новому акту дальние родственники не могут вообще претендовать на наследство, не так ли, Мерблес?
— В общем-то, да, — согласился адвокат. — Только не в случае отчужденного или выморочного имущества, там действуют другие законы. Но я так понимаю, что вы имеете в виду обыкновенную частную собственность, верно?
— Да; и что будет с ней, если владелец умрет, не оставив завещания?
— Вообще-то здесь все не так просто… — начал объяснять Мерблес.
— Ладно, давайте так: раньше, до принятия нового акта, собственность получал следующий по степени наследования, и не важно, если он был хоть седьмая вода на киселе.
— В общем и целом — верно. Если оставалась супруга или супруг…
— Забудьте про супругов. Предположим, что покойный не был женат и не имел близких родственников. Тогда наследство получал…
— Следующий по степени родства, кем бы он ни прибился, если можно было подтвердить его права.
— Даже в случае, когда для подтверждения этих прав надо было возвращаться ко временам Вильгельма Завоевателя?
— Если бы удалось отыскать документы той эпохи, достоверно подтверждающие право наследования, то да, — кивнул Мерблес. — Хотя, конечно, маловероятно, что…
— Знаю-знаю. А сейчас? Что теперь происходит в подобных случаях?
— По новому акту процедура наследования при отсутствии завещания значительно упрощается, — сказал Мерблес, отложил нож и вилку и прикоснулся указательным пальцем правой руки к большому пальцу левой, словно готовясь считать.
