Когда шаги утихли, Олег тихонько выскользнул из схованки:
— Мрак! Они ушли… Сейчас я тебя выпущу.
Он потряс замок, вдруг в страхе сообразил, что тот
защелкивается сам, а чтобы открыть, нужен ключ!
— Погоди, Мрак! Что-то придумаю…
В скрыне глухо заворчало, вдруг стенки с треском
развалились. Мрак поднялся во весь огромный рост. Крышка качалась на голове,
глаза оборотня горели кроваво-красным огнем:
— Я там чуть не задохся! Ни щелочки для воздуха…
Олег молча трясся, представив, что каган с могучим казначеем
задержались бы еще на пару минут. Мрак тяжело дышал, лицо его было темно-синее,
как у утопленника, но быстро розовело. Могучие кулаки медленно разжались.
— Скорее бы ночь! Рехнешься от ожидания.
— А ты займись чем-нибудь, — услужливо сказал
Олег. — Пересмотри обереги, их целые кучи…
Мрак плюнул, угодив на плевок кагана. Олег долго вертел
каждую вещь, нюхал, щупал, почти лизал, пытаясь понять, а Мрак пристроился у
двери. Там было пугающе тихо.
Замок щелкнул, и раздались шаги уже поздно вечером. Мрак
чуть не вскрикнул, сердце его застучало быстрее. Олег все еще рылся в
награбленных диковинках, Мрак посматривал на волхва другими глазами.
Скрипнуло ложе, глухо стукнул сброшенный сапог. Мрак затаил
дыхание, но дальше было тихо. Молчание за дверью было таким невыносимым, что он
едва не ворвался к дочери кагана с воплем: «Да бросай же наконец второй сапог,
не тяни!», однако в это время снова хлопнула дверь, послышались неразборчивые
голоса, затем дверь хлопнула снова. Послышались шаги, еще более тяжелые, чем у
дочери кагана. Знакомый голос проговорил:
— Зейнаб, ты сегодня еще красивее, чем вчера!.. Как это
тебе удается?
Олег шепнул, не оборачиваясь:
— Он всем говорит одно и то же. Дуры, верят.
— Поторопись, — прошипел Мрак, как рассерженный
смок. — Как только они… так мы сразу…
Олег торопливо шарил по всем сокровищам, руки дрожали, глаза
разбегались. Оружия не возьмешь — тут же обнаружат, а плащи да сапоги — кто
знает, в чем их сила?
— Она его не съест? — спросил он через плечо.
— Надеюсь, — буркнул Мрак. — Но шрамы
останутся.
— Ну, шрамы украшают мужчин. Потом соврет, что получил
в бою.
— Это тоже бои, — ответил Мрак сурово. —
Такими шрамами мужчины гордятся еще больше… Все, уходим!
Олег тоже услышал скрип ложа, что проник даже через железную
дверь. Мрак изготовился, лег на пол. Олег сунул стебель разрыв-травы,
пошевелил. Дверь не открывалась, и он с сожалением вытащил свежий стебель.
Жаль, что дважды нельзя использовать один и тот же. Ключи надежнее, теми можно
отпирать тыщи раз, пока не сломаешь…
Дверь отворилась без скрипа. Они выползли, Олег лягнул
ногой, дверь бесшумно захлопнулась. С ложа свисали шкуры зверей, в прошлый раз
их не было.
Они уже ползли мимо ложа, когда в коридоре за дверью
послышались шаги. Судя по топоту, двигались пятеро, на них позванивали
подвешенные к поясам мечи, а заброшенные за спину щиты стучали металлом, когда
их задевали боевые рукавицы с бронзовыми бляшками.
Кто-то громко постучал в дверь:
— Зейнаб! Царственная Зейнаб!
Невры замерли. В дверь постучали громче, возня на ложе
начала стихать. Олег схватил Мрака за руку, потащил прямо под ложе. Мрак
втиснулся между полом и ложем, тут же послышался недовольный вздох, заскрипели
доски. На каменный пол рядом с лицом Мрака опустились белые ступни. Ногти были
накрашены, а лодыжку обвивала вытатуированная змея. Хвост ее уходил далеко
вверх, но дальше Мрак не видел, хотя вовсю косил глаза, а с другого бока Олег
настойчиво дергал, заставляя заползти под ложе глубже.
Мрак нехотя подвинулся, очень уж кортело увидеть хвост змеи.
Доски скрипнули. Шлепая босыми ногами, Зейнаб прошла к двери:
— Что нужно?
За дверью послышался мужской голос:
— Царственная Зейнаб, ваша сестра уезжает. Не хотите ли
повидаться?
Мрак, остолбенев, рассматривал ее во все глаза. Без доспехов
она вовсе не казалась свирепой и крутой бабой. Даже крупной выглядит лишь среди
кривоногих степняков, а так со спины не отличил бы от обычной бабы из своей
деревни, что вылезла из речки. Он уже видел такое, когда подглядывал
подростком…
Вдруг он сообразил, что свирепая дочь кагана неизбежно
увидит его, когда повернется обратно к ложу. Если он видит ее, то и она… Он
высвободил руку, нащупал на ложе шкуру, потащил ее вниз, свесив край почти до
пола. Только перевел дыхание, как ложе заскрипело, шкура поползла вверх —
дурак, который лежал наверху, заботливо поправил, дубина стоеросовая!
— Тарх, — прошептал он сквозь стиснутые
зубы, — это мы… Отпусти!
Некоторое время они тянули шкуру в разные стороны, наконец
Таргитай сообразил, выпустил шкуру, а Зейнаб повернулась от двери. В коридоре
прозвучали удаляющиеся шаги — Зебо уедет без прощания. И так увозят ночью,
тайком от Зуля и Рустана — вождей воинственных племен бодрян и когутов, которые
уже давно мечтают взять ее в жены.
— Я велела нам не мешать, — сказала Зейнаб,
опускаясь на ложе. — Ты чем-то озабочен, гиперборей? Разве нам не хорошо?
— Хорошо, да не всем, — отозвался Таргитай
дрожащим голосом.
— Всем не бывает… Кто-то наверху, кто-то внизу…
Позволь, я угощу тебя дарами Степи…
— Не надо! — вскрикнул Таргитай, но опоздал.
Зейнаб легко соскочила с постели, прошлепала босыми ступнями
к столику на другом конце комнаты. Мрак увидел ее белую спину, зажмурился и
пониже опустил край шкуры.
Зейнаб вернулась с подносом, где лежали рябчики, политые
жиром, а по краям были фрукты и зелень.
— Поешь, — велела она. — Мужчины должны
хорошо есть. А ты мужчина, настоящий мужчина!
Под ложем Олег в страхе зажал Мраку рот, тот хмыкал, даже
набрал было воздуха в грудь, словно собирался возразить или сказать что-то
ехидное. Доски под ним заскрипели, голос Таргитая произнес:
— Как трещат…
— Никто не слышит, — заверила Зейнаб. — Я
убрала из коридора стражу. Придут на рассвете, когда отец просыпается… Ешь, не
беспокойся! Тебе срубят голову только завтра или послезавтра, но ведь гибель —
вечный спутник воина, верно?
Слышалось чавканье, громко хрустели птичьи косточки. Мрак
шепотом выругался, у него текли слюни, ароматные запахи опускались на пол и
затекали под ложе — Олег примиряюще бормотал, что чавкает степнячка, Таргитай
ест прилично. Мрак возразил, что дурак нарочно дразнит. Вот когда выберется…
если выберется…
После обильной ночной трапезы — Мрак от злости истер пузо о
холодный каменный пол — сытый Таргитай заиграл на своей дуде. Мрак взвыл,
бессильно уронил голову. Олег сочувствующе сопел, дышал над ухом, объяснял, что
это дочь кагана велела дудеть, Тарху сейчас не до дуды, у него другое на уме…
Мрак засопел еще яростнее.
