— Что ты предусмотрел? — проворчал Мрак
раздраженно. Хвастовство волхва раздражало, что-то чересчур доволен. А глупости
делают как раз довольные.
— Я волхв-лекарь, помнишь? Не копыхнется! Доспит до
утра как убитый. Я дал ему еще и отвар сон-травы.
Мрак было лег, но брови двигались, морщинка на лбу то
разглаживалась, то собиралась. Наконец-то что-то сообразил, прорычал нечто на
волчьем языке и, собрав мешок, поспешно удалился из пещеры вовсе под открытое
небо..
К восходу солнца Котел затащили на край помоста. Канаты
исчезали в проломе, из дворца тянули, сзади подталкивали рычагами, подбивали
клинья. Огромный Котел полз с трудом даже по мокрым от жира доскам, часто
застревал. На глазах невров просели сырые бревна, из-под каменной плиты
брызнула гнилая вода.
Котел угрожающе наклонился. Десятник, спасая святыню,
схватил огромный булыжник и кинулся под сползающий Котел. Котел скрежетнул
днищем, там лопнуло, как налитый кровью бычий пузырь, но рабы уже вбили клинья,
из пролома заорали, потянули сильнее.
Еще раз едва не опрокинулся, когда с треском лопнули два
каната. Двое из воинов, что подталкивали Котел рычагами, с готовностью
бросились под сползающее днище. Засвистели плети надсмотрщиков, под Котел
всадили заструганные концы бревен. Котел остановился, канаты заменили, и снова
возобновилось медленное движение вверх по наклонному помосту.
Его дотащили до пролома. Половина Котла оказалась в зале,
половина осталась снаружи. Невры ждали, что киммеры передохнут, затащат
вовнутрь, но канаты убрали, а затем разобрали и сам помост. Котел остался
торчать краем из пролома.
На площадь со всех концов въезжали телеги. Степняки
сваливали вязанки дров, складывали в огромные кучи сухие стволы. Явились
плотники, Котел приподняли на веревках, под днище вбили сухие бревна. Вскоре
Котел уже высился на уложенных крест-накрест бревнах, а по бокам обложили
вязанками крупных поленьев.
Олег хлопнул себя ладонью по лбу:
— Во дурень! Теперь понятно… Во дворце изволит пировать
каган со знатью, а простые степняки будут зреть Котел отседова. Площадь вместит
всех. А не вместит — дальше бескрайняя Степь. Гуляй, робята!
— А если дождь влупит? — спросил Таргитай.
— Крыша во дворце еще цела. А простые киммеры должны
переносить и дождь, и ветер, и снег… если снег бывает в этих жарких краях.
— Снег везде бывает, — бросил Мрак. — Не
может быть таких стран и земель, чтобы снега не бывало! Но мы тоже простой люд,
даже очень простой и бесхитростный. Однако нужно быть во Дворце. Каган там.
— Там и Меч, — добавил Таргитай.
Мрак сказал с могильным спокойствием:
— Тарх во дворце будет точно… Он уже и так повадился.
Скоро кагана тестем назовет!.. Петь перед ним будет. Вы дрыхли этой ночью, а я
слушал ихнее завывание… Такое родное, такое знакомое! Аж сердце екнуло, будто в
Лесу очутился. Тебе бы так запеть, Тарх. Упыри бы тебя сразу болотным каганом
выбрали!
Таргитай подавленно огляделся по сторонам:
— Чем ближе к кагану, тем страшнее. Сложим головы —
ладно, и так чудом уцелели… но если не отплатим?
— Надо, Тарх, — сказал Мрак твердо. — Вспомни
полян! Зарину…
Ночью по всей площади горели костры. В доме-конюшне пахло
дымом. Кони тревожно ржали, бились в стойлах. Таргитай во сне бежал через
огонь, мимо мчались на конях враги, свистели в ночном воздухе зажженные стрелы…
Он проснулся, но в ушах еще звенели крики. Донеслась
заунывная песня, распеваемая сотнями голосов. Рядом зашуршало сено, сонный
голос произнес:
— Завыли… Видать, у них и жизнь как песня.
Таргитай через оконный проем увидел в небе огонек. Свет
горел в единственном окошке черной башни. Медленно отворилась дверь, на
узенькой площадке появилась сгорбленная фигура в остроконечном колпаке. В ярком
свете луны Таргитай рассмотрел странную трубу, похожую на древко лопаты. Мардух
безучастно посмотрел на запруженную людьми и скотом площадь, затем поднес трубу
к глазу и стал смотреть на звездное небо. Он смотрел так долго, что Таргитай
устал наблюдать за ним, отвернулся и заснул.
С рассветом обнаружили на площади толпу пленных. Грязные,
оборванные, они спали прямо на каменных плитах. Все были скованы одной железной
цепью. Стражи дремали у костра. Таргитай слышал, как один из охранников
предложил было покормить пригнанных, другой лениво возразил, что свирепой
Табити что худые, что толстые.
Страж подумал, ответил, что тощую свинью есть не так сладко,
а Табити все же не свинья — богиня. На толстых больше жиру, горят с треском!
Другой возразил, что ежели тот берется откормить жертвы до начала праздника, то
он сам принесет им еду. Первый сразу замолчал.
— Значит, сегодня или завтра, — предположил Олег.
— Тебе виднее, — ответил Мрак хмуро. — Жертвы
— дело волхвов. Да и вообще здесь одни сумасшедшие. Я тоже с ума схожу
потихоньку. Вспомню, как добывали твое дурацкое колечко, до сих пор в пот
бросает!
— Хитрости не для тебя, честный Мрак, — сказал
Олег сожалеюще. — Но ты сам говорил, если волчья шкура не помогает —
надевай лисью!
День обещал быть жарким, Таргитай заставил себя выстирать
волчью душегрейку, набросил на плечи — высохнет. Опрятный Олег постирал и
портки, лишь Мрак отмахнулся: запах пота — хороший запах.
К полудню раздался пронзительный рев труб. Через площадь двигались
странно одетые люди. Лица размалеваны цветной глиной, одежда в лентах,
бронзовых бляшках и с каменными оберегами. На плечах держали широкий помост из
грубо сколоченных толстых жердей. В центре помоста ослепительно блистал,
рассыпая оранжевые искры… Меч!
У Таргитая закололо сердце. Меч бога войны и воинской славы
плыл над головами победно и хищно. Оранжевый, ликующий, он озарял обращенные к
нему лица чистым солнечным светом, словно через дыру в крыше дворца падали
яркие лучи солнца. Вокруг жрецов шагали стражи, остриями копий теснили
восторженно орущих степняков. Самых упорных били по головам ножнами.
Оглушительно ревели трубы. За процессией жрецов спешили барабанщики, воздух
дрожал от гулких бухающих ударов.
Впереди шел сотник, орал, дико вращая глазами:
— С дороги!.. Не касаться священных жрецов Меча, иначе
— смерть!
Жрецы вплотную подошли к ступеням. Помост колыхнулся, толпа
медленно потекла к воротам дворца.
Таргитай пристроился в хвосте стражи. Когда процессия
втягивалась в ворота, он торопливо крикнул стражам:
— Мы от дрягвы! Каган велел быть, зреть чудо-юдо Меч…
Страж заколебался, острия копий смотрели прямо в лицо
Таргитаю. Невесть откуда появился Олег, назвал стража сотником, тот смягчился,
но копье не опустил. Среди стражей появился толстый киммер в длинном плаще с
надвинутым на глаза капюшоном, что-то шепнул. Стражи смерили Таргитая долгими
взглядами, нехотя расступились. Таргитай, еще не веря себе, поспешил вслед за
процессией. Мрак и Олег скользнули за ним, указав охранникам на свои такие же волчьи
шкуры. Мрак шепнул потрясенно:
