— В самом деле отличают! Того гляди тестем назовет, в
зятья метит!
— Есть в нем серой шерсти клок, — согласился Олег.
Мрак зыркнул настороженно.
Жрецы уже шли через огромный зал, расписанный цветами от
пола до потолка. В дальнем конце зала стоял богатый стул с высокой спинкой и
резными подлокотниками. Стул был старый, грязный, но везде были натыканы
драгоценные камни — от горошин до размером с кулак.
На этом странном стуле сидел каган — Мрак и Олег узнали его
сразу. Каган встал навстречу Мечу сильнейшего из богов. Вокруг кагана толпилась
знать, они склонили головы. Жрецы пронесли помост через зал к сложенным
крест-накрест бревнам. Пахло живицей, капала смола — либо бревна не успели
ошкурить, либо киммеры нарочито плевали на великолепие. Строителей дворца не
переплюнешь: степняки въезжали в это великолепие верхом, гадили на мозаичный
пол, вколачивали в расписные стены царских покоев грубые железные крюки, куда
небрежно бросали поводья…
Передний жрец воздел руки, затем опустил, и носилки с Мечом
опустились поверх помоста. Тотчас же вокруг появились тяжеловооруженные киммеры
огромного роста, грубо отпихнули жрецов, выставили копья. Помост был невелик,
стража выстроилась в три ряда плечом к плечу. Еще один ряд поднялся на нижний
ряд бревен. Их глаза хищно шарили поверх голов стражей с копьями, в руках
блестели острые мечи.
Крепкие пальцы сдавили руку Таргитая. Он услышал шепот:
— Нагляделся? Теперь топай обратно.
Стража провожала их злыми глазами. Таргитай чувствовал
тяжелые взгляды на затылке, пока втроем не вышли за ворота. Мрак сказал
негромко:
— Олег, с дураком все в порядке? Он так пялился на Меч,
словно хотел схватить!
— Он хоть и дурак, но головой о стену не хрястнется…
Таргитай сказал торопливо:
— Что-то тянуло. Временами совсем не соображал…
Мрак похлопал по плечу, толкнул к дому-конюшне:
— Ишь, зверюга! Воинственный, вот уж не думал. Хотя все
мы здесь меняемся. Олег, ты поколдуй с травами. Вдруг от Меча запах злой идет,
слабых морочит? Завари одолень-траву, я сам горшков натаскаю. Все одно не
получится, но все-таки перед богами чисты — старались, не сидели, хлопая ушами.
Олег шел молча, ответил невпопад:
— Баджеда видел… Как бы не помешал. Надо бы как-то
решить…
— Порешить? Это просто, — сказал Мрак. — Чик
по горлу, всего-то делов!
— Нет, решить проще… Капюшон надвинуть на глаза,
одеться иначе?
— Глупости, — сказал Мрак сердито. — Чик по
горлу — и все! Ты лучше про отвары думай. А то Тарх вон свихнулся на Мече.
Никогда бы не подумал! Он же только по бабам… Тарх, ты слышал, только бог может
ухватиться за рукоять? А в боги ты рылом не вышел.
Олег печально развел руками:
— Травы есть, а книги, по которой готовить отвар, нет…
Боромир с травами не знался. Если не получится, не бейте, ладно?
— Не успеем, — сказал Мрак сожалеюще. — Разве
что у Ящера?
Караваны прибывали, в доме-конюшне стало тесно от послов и
купцов. Мрак отгородил для Олега стойло, завесил шкурами. Тот развел малый
костер, варил в трех малых котлах травы, процеживал, выпаривал, снова кипятил.
Мрак предлагал наловить летучих мышей или выкопать руку мертвяка, но Олег
упорно отказывался, настаивал, чтобы каждый занимался своим делом. У Мрака и
Таргитая дел не было, они все-таки притащили целый мешок огромных летучих мышей
— Мрак нашел, где они спят днем, а Таргитай вдобавок принес пучок веток омелы.
Олег поблагодарил, а когда друзья ушли, их дары вышвырнул. К счастью, Мрак с
Таргитаем в это время расхаживали с другой стороны их дома.
По всей площади скрипели тяжело груженные телеги. Нагнали скота,
у южной стены дворца устроили бойню. Запах крови растекался по улицам, скот
тревожно ревел, колотился в наскоро сколоченных загонах.
Таргитай обратил внимание, что из черной башни вышел
сгорбленный старик в остроконечном колпаке — Мардух, как его звал каган.
Шаркая, Мардух медленно побрел от дворца. Из заплечного мешка высовывалась
труба, через которую ночью смотрел на звезды.
Из ворот дворца вышел десятник, заорал:
— Эй, маг!.. Как тебя… Мардух! Хорошо, что сам выполз,
не надо лезть на твою дурацкую башню. Топай сюда, каган зовет.
Старик остановился, повертел головой. Глаза у него были
растерянные, будто грубо разбудили и он соображал, где вдруг очутился.
— А?.. Что?.. Каган?
— Каган! — заорал десятник громче. Он побагровел,
раздул грудь как петух. — Оглох, старый пень?.. Дуй бегом к кагану. Он
изволит зреть твою поганую рожу!
Стражи ворот загоготали, словно услышали удачную шутку.
Старик повернулся, заспешил к дворцу. Длинный колпак нелепо трясся, полы
старого залатанного халата развевались, открывая ветхие, давно не стиранные
шаровары.
Таргитай и Мрак следили за нелепым стариком с брезгливым
сочувствием. Он споткнулся и упал, когда одолевал высокие ступени из белого
мрамора, вызвав новый приступ хохота, кое-как поднялся, лицо было виноватым,
испуганным.
Внезапно на площади раздались испуганные крики:
— Летит!.. Летит!.. Вон там, с востока!
Из-за высоких обгорелых стен вынырнуло летящее по воздуху
что-то темно-красное, похожее на толстое одеяло, сшитое из шкур с длинной
шерстью. Оно колыхалось, а когда проплывало над домом-конюшней, теплый воздух
кузниц подбросил вверх. Там кто-то вскрикнул, Таргитай заметил шапку из туго
сплетенных лент и бледное лицо.
За летящим одеялом гнались рассерженные вороны. Одеяло в
середке прогибалось, там сидел кто-то грузный. На площади побросали работу —
одни стояли, задрав головы, другие суетились, метались с криками. Когда одеяло
пошло вниз, там сразу очистилось место, а стражи заорали, разгоняя зевак.
Мардух постоял в растерянности, вскрикнул, заспешил обратно.
Летающее одеяло быстро снижалось, уже было видно, куда упадет. В середке сидел,
скрестив короткие ножки, пухлый старик с бледно-зеленым лицом. Руками держался
за голову — то ли спасал от ветра чудную шапку, то ли боялся грохнуться на
каменные плиты. В шапке над самым лбом блестел огромный зеленый камень, торчало
длинное перо невиданной птицы.
Одеяло плюхнулось перед мраморными ступеньками. Старик упал
вниз лицом, но тут же кое-как поднялся. Его шатало, на лице проступила
вымученная улыбка.
Мардух добежал, схватил в объятия:
— Достославный Синкадж! Как я счастлив видеть тебя в
добром здравии!
Пухлый старик высвободился из объятий, мотнул головой:
— В добром здравии? Чтобы не пачкать ковер, я
высовывался за край, и мой желудок пытался выпрыгнуть вслед за его содержимым…
Ты же помнишь, я даже по морю не мог плавать! Даже не женился — укачивало. Но в
наш жестокий век так безопаснее…
