Залитый кровью Таргитай поспешно шагнул назад. Стоял крик, в
ногах барахталось, толкая, хватаясь за одежду, рассеченное, изуродованное тело,
брызгающее горячей кровью. Меч в руке Таргитая дергался, как живая рыба,
блестел, по нему текла кровь и, к ужасу Таргитая, мгновенно впитывалась, словно
золотое железо жадно пило человеческую кровь.
В спину ударила волна опаляющего жара. Он обернулся,
закрываясь руками, отбежал от волны кипящего масла — по гребешкам плясал
багровый чадный огонь. С разбега ударился о стену, сбоку кричали люди. Струйка
масла добежала к ногам, рядом загорелись обезглавленные трупы, иные еще
дергались, царапали ногтями каменные плиты. Таргитай отступил, кашляя и задыхаясь,
но волны надвигались, пламя сливалось в огненную завесу. Над багровым огнем
трещал и клубился черный удушающий дым.
— За Агни…— прохрипел он сухим горлом. — За…
Он закашлялся, его зашатало. Меч не двигался. Таргитай
поднял над головой — прощайте, не спетые песни! — с яростью ударил в
монолитные каменные глыбы. Жар стал невыносимым, волосы затрещали — вот-вот
вспыхнут. Стена была несокрушимой, дворец строили велеты, все же под ноги
Таргитаю посыпались блестящие осколки, один больно ушиб пальцы. Погибая, не
помня себя, он рубил, ничего не видя — дым выедал глаза, а брови горели, под
ногами стучали тяжелые обломки. Он почти ронял Меч, ноги подгибались, как вдруг
в лицо словно удар кулака шарахнула струйка свежего воздуха.
Вскрикнув, он рубанул крест-накрест. Пахнуло холодом, он,
открыв слезящиеся глаза, увидел в камне дыру с неровными краями, за ней —
площадь и толпы киммеров.
Глава 12
Подняв Меч, Таргитай снова ударил — широко и страшно. Глыбы
вывалились на площадь, он выпал вместе с ними. Воздух был холодный, свежий,
вокруг стоял крик, бегали, сверкая оружием, степняки. Из-под запертых дверей
дворца валили сизые клубы, выстреливались шипящие багровые языки, вытекала
горящая струйка. Дым валил из высоких окон, а над дворцом поднимался высокий
столб тяжелого, черного, как смола, дыма, что раздвигался в черную тучу, где
страшно блистали темно-красные языки.
Меч Таргитая рванулся навстречу врагам, вздернул его на
ноги. Коротко скрежетнул металл, блеснули на солнце обломки акинака, шлем,
кисть руки с зажатым эфесом — срез был чист, словно перерубили не полосу
бронзы, а сочный прут орешника. На землю осели сразу двое: один с разрубленным
лицом, у другого голова запрокинулась, держась лишь на шейной жиле — из
рассеченного горла хлестала кровь.
— За кудов! — запоздало вскрикнул Таргитай.
Замелькали озверелые лица. Таргитай отступил, Меч бешено
мелькнул перед глазами, выстроив стену из черного железа, похожую на занавес из
солнечных лучей. В спину внезапно уперлось твердым. Камни накалились от
бушующего внутри пожара. Таргитай до боли сжимал рукоять Меча, стараясь
удержать, не выронить. Кисть ныла, распухла.
— Прекрати! — вскрикнул он. — Не хочу столько
смертей…
Степняки падали, как скошенная трава. Звонко щелкали о стену
из железа стрелы и камни из пращи, разлетались в мелкую щепу дротики.
Отодвигаясь вдоль стены, он наступал на отрубленные руки и головы, сапоги
скользили в крови и по внутренностям.
Грозно дрогнула земля. Стена затрещала, на голову посыпалась
крошка, обломки цветной плитки. Киммеры разом отхлынули от Таргитая, их лица
были задраны, глаза с ужасом глядели на крышу.
Передняя часть затрещала, пошла трещинами, стена медленно
наклонилась. Степняки бросились врассыпную. Каменная стена на лету
разламывалась, площадь вздрогнула от тяжелого удара. Взвилась пыль, из горящего
дворца с ревом и треском вырвался черный с багровыми языками огня дым.
Из дыма и пламени шагнул, шатаясь, огромный согнутый
человек. Он был красным, словно вынырнул из ковша с расплавленным металлом. На
мощных пластинах груди, узлах мускулов вздувались широкие волдыри, по лицу и
груди сбегали алые струйки.
— Добро, — прохрипел он. — Все еще не
унянчили…
— Мрак! — вскрикнул Таргитай. — Ты жив!
— Рад бы смерти, да где взять? Что за народ вокруг
тебя? Почему не храпят?
— Не проснутся. Мрак, Олег погиб…
Мрак, страшно морщась обгорелым лицом, наклонился, поднял
оброненную кем-то секиру с широким лезвием. Пузыри лопались, светло-красные
струйки крови и сукровицы потекли гуще. Оборотень казался голым, увечным.
Таргитай наконец понял, что в облике друга странное — лишился в огне всей
шерсти.
— Сплоховал волхв, — проговорил Мрак с
жалостью. — Раньше его нос чуял кулак за трое суток! Тарх, хоть ты и
лодырь, каких свет не видывал, но тебе драться за двоих. Даже за троих. Я угорел,
в голове звон — чертям разгон…
Степняки на этот раз набежали сомкнутыми рядами. Мрак
неловко взмахнул секирой, на Таргитая брызнула бесцветная сукровица с темными
комочками крови — по плечу оборотня пробежала трещина, открывая красное мясо.
Мрак ругнулся, но лезвие рассекло степняка до пояса.
Таргитай молниеносно поворачивался, куда дергал Меч. Сперва
старался только спасти кисть от внезапных рывков, но его хотели убить,
размозжить голову, выпустить кишки — и он орал в ответ, на него бросались, он
бил навстречу. Вдруг кисть перестала ныть, а Меч уже не дергал внезапно, а
Таргитай озверело сек, крушил, сносил головы, рубил пополам.
Вдруг наступила тишина. Мрак задержал секиру над головой, с
недоумением повертел головой. Он был весь залит кровью, безбровое и безволосое
лицо было красным, в брызгах крови. Вокруг шевелились, дергались, пытались
ползти изрубленные руки и ноги, раненые захлебывались в лужах крови.
— Это кто их так? — спросил Мрак с
недоумением. — Видать, чтобы сделать доброе дело, иной раз нужно озвереть.
— Куды просили, — напомнил Таргитай, тяжело дыша.
— Родителей надо чтить, — ответил Мрак. Грудь его
вздымалась, кровь текла из ран. Хоть и лохматые, но родню не выбирают… Эй,
плешивые!.. Шлите новых. Эти что-то заморились. Лежат, как коней продавши.
На них бежали, перепрыгивая через глыбы камня и трупы, уже
тысячи степняков. Площадь сверкала мечами, секирами, копьями. Мрак, морщась,
поднял секиру, криво усмехнулся:
— У меня такое странное чувство… хотя я не волхв… что
всех упоить красным вином не сможем.
Таргитай не понял, почему многотысячная толпа, что могла
задавить их массой, забросать трупами, вдруг замедлила бег. Меч задрожал в
руке, а Мрак смачно поплевывал на ладони. Лучники поспешно выстрелили, но Меч
даже не дернулся — стрелы ушли вверх, в небо.
На Таргитая упала тень. Ему показалось, что над головой
заверещал раненый заяц.
— Быстрее! Дорвались, остановиться не могут…
Над головами качался в воздухе, словно зависший на мгновение
в теплом воздухе осенний листок, толстый ковер. Над краем белело лицо с
трясущимися губами.
