Темные верхушки деревьев внезапно стали яркими, как кожа
молодого лягушонка. Огненные стрелы беззвучно просекали листву, заставляя
листики просыпаться, тянуться навстречу солнцу. Олег сердито засопел: солнечный
зайчик прыгнул ему на глаза. Не просыпаясь, Олег выпятил губы, сдувая
назойливую муху, подергал крыльями носа, щеками, подвигал бровями, наконец
пытался смахнуть ладонью. В конце концов выругался, глаза сердито открылись.
— Я тебя в жабу превращу, — сказал он сонным злым
голосом. — Прокляну, в порошок сотру, навьям отдам…
— Просыпайся, — сказал Таргитай. — Доброе
утро. Сторожишь здорово! Никто из зверей близко не подходил. А кто и решился,
упал замертво от твоего храпа. Надо в кустиках поискать для обеда.
— Врешь, — сказал Олег убежденно. — Я никогда
не храплю. А что, я спал?
— Как бревно, — заверил Таргитай. —
Меняешься, Олег.
— Зато ты все тот же ленивый дурак, с кем я вышел. Мрак
успел многое. Конечно, если бы он прожил еще хоть с недельку, мы бы хоть чуть
приспособились…
Олег встал, сгорбившись, зябко сунул ладони под мышки. Он
все еще был в разводах грязи, волчья шерсть душегрейки свалялась в засохшем
иле, топорщилась грязными комками.
— Надо найти ручей, — сказал он, лязгая
зубами. — Обычаи требуют омовения по утрам и вечерам. Умываются зайчата…
Да и пить хочется, спасу нет. От нас воняет, как от упырей!
— А где ручей?
— Был бы я охотником…
— Волхв должен чуять.
— Не дело волхва — искать простые ручьи.
— Я и в чародейском не прочь помыть ноги. Пойдем куда
глаза глядят? Все равно надо идти. Болото чересчур близко.
Таргитай спрятал сопилку, обулся и пошел через поляну. Едва
проломился через густые кусты, как над их головами прогремел густой сильный
голос:
— Куда глаза глядят? Ишь, какие храбрецы!
Они подпрыгнули, как зайцы при виде волка. Таргитай
запнулся, сел на землю. Над остатками прогоревшего костра стоял… Мрак!
Огромный, с блестящими на солнце глыбами крутых плеч. От него сильно пахло
кровью, на щеке кровоточила глубокая царапина. Волчья шкура висела за спиной
чистая, без пятнышка грязи. Шерсть блестела, только на широком поясе не было
привычных ножей и в петле было пусто.
— Мрак…— прошептал Таргитай. — Это ты, Мрак… или
привид?
Темные глаза Мрака блестели хмурым весельем.
— Вроде я… а может, привид.
— Мрак, ты все еще не стал волком!
Таргитай подхватился, с радостным воплем бросился Мраку на
шею, обнял, чувствуя защищенность, надежность. Мрак похлопал его по спине,
отодвинул, кивнул остолбеневшему Олегу:
— Хлопцы, вы все-таки уцелели. Не думал найти вас
живыми! Как выбрались?
— Разве не помнишь? — спросил Таргитай.
Олег сказал торопливо, напуская на себя значительный вид:
— Перевертни помнят себя только в людской личине. Мрак,
это ты спас! Перегрыз веревки, а потом мы бежали за тобой. Ты нас вывел по
мелководью.
Мрак с недоверием оглянулся на Таргитая. Тот кивнул.
— Чудно, — проговорил Мрак. — Зачем я грыз
веревки? Я был волком.
Таргитай подпрыгнул, глаза у него сияли как звезды. Рот
расплылся до ушей:
— Это еще что! Ты сумел снова обернуться человеком!..
Этого еще никому не удавалось! Ведь ты стал волком, когда светило солнце…
Мрак пожал плечами, голос его был насмешливым, но с ноткой
печали:
— Видать, я оказался на одну попытку крепче. Это
понятно, я никогда не был слабеньким. А вот вы.. Через такое Болото пройти!
— Они хотели нас остановить, — горло Таргитая
сжало судорогой. Он с трудом проглотил комок, голос стал хриплым. —
Оказывается, это легко — убивать… Помнишь Чушака? Олег убил его. И еще двоих.
Или покалечил. Я тоже одного… Мы боимся это вспоминать, Мрак, но мы убивали. И
ничто у нас в душе не оборвалось, и гром с небес не сразил. Мы ушли через
Болото, оставив позади трупы…
Олег зябко передернул плечами, кровь ушла у него со щек.
Мрак бросил на него быстрый взгляд, с недоверием повернулся к Таргитаю. Изгои
стоят жалкие, худые, бледные. Один — трус, другой — лодырь. Червяка не обидят,
лягушке не дадут сдачи. Поверить, что такие могут убивать?.. Впрочем, даже
бурундук дерется с бером, когда тот запускает лапу в дупло с его запасиками на
зиму!
— Ладно, — сказал Мрак нетерпеливо. — Мы без
секир, ножей, даже лук отобрали. У вас палки? Я себе выломаю по дороге. Надо
уходить, здесь Чернолесье. Тут даже на берегу хозяйничают упыри, а не берегини.
Не оглядываясь, он пошел через Лес широким шагом. Таргитай и
Олег заспешили следом, толкаясь, почти повизгивая от радости. Воздух был еще
по-утреннему свежий, на листьях блестели крупные капли росы. Мрак шагал широко,
кусты не обходил, ломился, как тур, а Таргитай с Олегом застревали даже в
проломах, верещали, пихались.
Когда под сапогом Мрака вдруг брызнуло красным, Олег упал на
колени, выхватил красные доспевающие ягоды. Таргитай сглотнул голодную слюну,
подобрал несколько раздавленных и неспелых ягод, бегом догнал Мрака.
Мрак хмыкнул, поморщил нос:
— Захворал или заболел? Или в лося пробуешь
перекинуться?
— Мрак, это мы с голоду!
— Голодные легли спать? — не поверил Мрак. —
Даже ты, жрун? Ни в жисть не поверю. Ты на пустой желудок никогда не ляжешь.
Разве что на чужой…
Он на ходу подхватил с земли увесистый сук, примерил по
руке, Таргитай и Олег переглянулись, затаили дыхание. Таргитай сглотнул слюну,
но та набежала снова. Мрак почти без размаха метнул сук в зеленые ветки.
Затрещало, посыпались щепки, веточки, мягко зашелестело. У Таргитая екнуло
сердце. На землю тяжело обрушился крупный тетерев.
— Жрякайте побыстрее, — велел Мрак резко. —
На ходу!
— Перья мешают, — пробормотал Таргитай. Он сбегал
за птицей, поднял ее за лапы на вытянутой руке.
— Вам еще и перья повыдергивать?
— Не нам, лучше — тетереву. Только мы сырое… отвыкли.
Мрак посмотрел на обоих с отвращением:
— Как вы живете?.. Никчемы. От сырого мяса мускулы
крепче, сердце здоровее! Жареное мясо делает человека слабым.
Ругаясь, кляня обоих, он молниеносно развел костер, тетерева
обмазал сырой глиной, швырнул в огонь. Изгои подсели поближе, глотая слюни.
Мрак пнул Таргитая сапогом, велел убираться к ручью, что во-о-он за теми
деревьями, с такими грязными рожами не показываться.
Ручей выныривал из-под камней, бежал десятка два шагов по
песочку, прятался под мшистую валежину. Таргитай опустился на колени, жадно
зачерпнул ладонями. Первый глоток был живительным, второй отдавал грязью и
Болотом, третий был вообще гадостным, а после четвертого Таргитая едва не
вывернуло наизнанку. Он поднял голову, увидел Олега, что сидел тремя шагами
выше по течению прямо посреди ручья, смывал болотную грязь. С него текли жирные
струи ила.
